почувствовала, как чашка дрожит в руках. Картина начала складываться – и она была страшной.
'Вот почему Тимур так взбесился', – пронеслось в голове. – 'Он что-то знает или догадывается'.
Дождавшись, пока голоса стихнут, она вышла из комнаты отдыха. Руки все еще дрожали, но в голове появилась ясность.
Достав телефон, она набрала сообщение: 'Нам нужно поговорить. Очень срочно!'.
Ответ от Тимура пришел почти мгновенно: 'Через час. На том же месте'."
Тимур увидел её издалека – стройная фигура в сером пальто, казалась особенно хрупкой на фоне вечерних сумерек. Он намеренно подошел медленно, изучая её лицо – бледное, сосредоточенное, с плотно сжатыми губами.
'Не верь', – шептал внутренний голос, помнящий, как 'друзья' отворачивались один за другим в зале суда. Как опускали глаза, бормотали 'не видел, не слышал', спасая свои шкуры. Только Валид и Самир тогда не предали, сказали правду – что Свиридов сам нарывался, что Тимур защищал честь семьи. Это спасло его от восьми лет, но три года все равно перечеркнули всё.
– Говори, – произнес он, останавливаясь в двух шагах от неё.
Маша подняла глаза – голубые, чистые, с каким-то отчаянным решением:
– Я знаю, почему вы вчера так среагировали. И знаю, что задумал Каримов.
Она говорила быстро, четко, без эмоций – о подпольных боях, о крупных ставках, о подслушанном разговоре. С каждым словом лицо Тимура становилось всё мрачнее.
– Они хотят использовать ваше возвращение, – закончила она. – Большие ставки на громкое имя. А потом…
–А потом слить меня, как отработанный материал, – закончил он. – И ты, конечно, решила мне все рассказать из чистого альтруизма?
Маша горько усмехнулась:
–Я в той же ловушке, что и вы. Этот контракт… Я сама подписала себе приговор. Они ждут, что я буду плясать под их дудку.
–И что теперь? – он сделал шаг ближе, нависая над ней. – Предлагаешь довериться друг другу и объединиться!
– А у нас есть выбор? – она не отступила, хотя сердце колотилось как безумное. – Я знаю, вы мне не верите. И правильно делаете. Но сейчас мы либо вместе выкарабкаемся, либо…тонем.
Тимур смотрел на эту хрупкую женщину, решившуюся пойти против системы, и что-то внутри него дрогнуло. Он слишком хорошо знал цену предательству, чтобы не оценить ее отважное решение.
– Ты понимаешь, в какую игру ты ввязываешься? – спросил он тихо. – Это очень опасно и может поставить крест на твоей карьере.
– А вы думаете, я не боюсь? – её голос дрогнул. – Боюсь до чертиков. Но еще больше боюсь, стать разменной монетой в чьей-то грязной игре. Тем более, если вас сольют, то и меня тоже.
Они стояли молча, глядя друг другу в глаза – два человека, обожженных предательством, разочарованием, но все еще способных рискнуть довериться.
– Хорошо, – наконец произнес он. – Играем вместе. Но учти – один неверный шаг…
– Знаю, – она слабо улыбнулась. – Я пожалею. Но я не предам. Слово Платоновой.
Тимур кивнул:
– Завтра