он ободряюще улыбнулся. – Просто царапина.
– Ты знаешь, что я не уйду, – сказала я и указала на блок прямо за ним. – Садись.
Взглянув на часы, папа вздохнул, но возражать не стал.
Значит, сильно болит. Иначе бы отправил в машину.
Я помогла ему снять пиджак, закатала рукав некогда белоснежной рубашки, теперь уже пропитавшейся кровью, и принялась за дело.
– Пуля прошла по касательной. Кажется, ничего важного не задето, но рана достаточно глубокая, так что все равно нужно обратиться к врачу.
– Разве сейчас я не на приеме? – усмехнулся папа и тут же поморщился, потому что я начала активно промывать рану.
– Только если относишь себя к животным, – фыркнула я. – И даже в этом случае лучше наведаться к готовому врачу, а не к зародышу ветеринара.
Мы тихо и довольно мрачно посмеялись, несмотря на то, что оба были на взводе.
Я едва приступила к перевязке, когда послышался гул подъезжающих машин. Вскоре три черных джипа заехали на пустырь с противоположной от нас стороны, но я ничуть не ускорилась, продолжив методично накладывать отцу тугую повязку.
Пусть это чудовище не думает, что хоть кто-то станет уважать его время.
Боковым зрением я видела, как из машин выходят люди и занимают позиции. Десять человек, у каждого в руках оружие. Он вышел последним. Я поняла это сразу – по тому, как напрягся отец.
Не удержавшись, чуть повернула голову и окинула взглядом нашего врага.
Черная одежда под стать натуре, уверенная и даже хищная походка, несмотря на шкафоподобные габариты. Руки сжаты в кулаки, и, судя по разъяренному выражению лица, он ненавидел даже песок, которого сейчас касались его ботинки.
Хладнокровное чудовище собственной персоной.
Леон Северский.
Он сверкнул взглядом в мою сторону, и я поспешила отвернуться.
– Иди в машину, – велел мне отец, как только с повязкой было покончено, и поднялся на ноги. Сама не знаю, зачем снова посмотрела на Леона, но стоило нашим взглядам встретиться, как я оцепенела, так и не сдвинувшись с места. Мое промедление не ускользнуло от бдительного родительского взора, и отец грозно повторил: – В машину, я сказал.
Металл в его голосе привел в чувство, и мне стоило немалых усилий, чтобы не пуститься бегом в нужном направлении. Все-таки нужно было сохранить достоинство.
Внутри все сжалось, когда за спиной прозвучал грозный низкий голос:
– Не люблю, когда мне назначают встречу в приказном тоне.
– А я не люблю, когда обстреливают мою семью. Но вот мы оба здесь.
– Какое на хрен отношение это имеет ко мне? – раздраженно спросил Леон.
– Самое прямое, раз ты заказчик! – рявкнул отец. – Вот, полюбуйся. Твой «привет» доставили.
Чем ближе к машине я подходила, тем хуже становилось слышно, и часть меня, отвечающая за нездоровое любопытство, даже порадовалась, что эти двое уже срывались на крик, хотя разговор только начался. Воспользовавшись тем, что отец не уточнял, в какую именно машину мне идти, я забралась в ближайшую