доставил множество хлопот.
К делам мирским не проявляя рвения
И избегая повседневной суеты,
Он караулил «чудное мгновение»,
Чтоб встретить «гений чистой красоты»!
Когда пришла пора ему влюбиться —
Весь мир расцвёл как ландыша бутон,
И юноша-поэт не мог не ошибиться,
Приняв за идеал для «глянца» эталон.
Познав приход поры любвеобильной
И пустоту отлива нежных чувств,
Он путь нашёл не чудный, но стабильный,
Без поэтических страданий и безумств.
Так мы взрослеем, избавляясь от иллюзий,
От неоправданных желаний и надежд,
От споров и бессмысленных дискуссий.
Мы вырастаем из теснящих нас одежд.
Прошло лет пять, и сердце его снова
Созрело для доверчивой любви,
И «свыше» поэтическое слово
В душе взыграло – знай его лови!
Она пришла, когда настало лето —
Среди ромашек, иван-чая, васильков,
И не было прекраснее букета
Для юной героини из стихов!
Медовый месяц истекает быстро,
Семейной жизни закрутил водоворот,
Рабочий ритм обломал идеалиста —
Всё не по правилам, порой наоборот.
Поэт не состоялся, Муза в шоке,
Романтик стал заботливым отцом,
Забыл о данном в юности зароке —
Себя не связывать супружеским кольцом.
Проходит время, он в потоке строгом:
Карьера, деньги, уважение, почёт —
Ну, а в итоге – всё ничтожно перед Богом!
А то, что «не преступник» – то не в счёт!
Не выполнив своё предназначение,
Он кается, но что теперь страдать?
Без Музы для него одно мучение:
Ведь сочинять, увы – не рифмовать!
И наблюдая эту жалкую картину,
Сочувствием к несчастному полна,
Спустилась Муза облегчить ему кончину,
И родилась его последняя строфа:
«Тот летний вечер никогда ты не забудешь…
Те чувства юные и я всю жизнь храню…
Не нужно было слов – я видел, что ты любишь.
Не нужно было слов, ты видела – люблю!»
Моё средневековье
Фуга
Мы живем еще в средневековье —
Не последний наш с тобою век,
Будет в прошлом то, что гордо новью
Называет нынче человек.
Все спрессует груз тысячелетий.
Наш потомок, путаясь слегка,
Скажет без хвалебных междометий,
Что мы жили в средние века!
Средние имели мы желанья,
Средние – в работе и в гульбе,
Среднее мы приняли страданье
За любовь и ненависть в себе.
Мы ведь как о прошлом рассуждаем?
Никогда не помним точных дат —
Все средневековьем называем,
Если было пять веков