действовать? Передать информацию американским коллегам или обойтись своими силами?
«Начальник СССР» долго молчал. Потом спросил тихо:
– А вы могли бы своими силами? В чужой стране?
– Страна-то не совсем чужая, – усмехнулся генерал.
– И все же пусть американцы. Сами. А вот почему КГБ до сих пор мне об этом не доложило? Манкирует?
– У КГБ другие возможности, товарищ генеральный секретарь.
Покушение на президентов было сорвано. Больше генсек не заикался о ненужности Управления.
9
– Какие планы на выходные, Николай Андреевич? – подошел вечером к Толмачеву вундеркинд Олейников.
– Как всегда – стирка, уборка, здоровый сон.
– Стирка? – изумился Гога. – Шутите…
– Хорошо за родительской спиной, – улыбнулся Толмачев. – Презренные бытовые заботы не омрачают, прямо скажем, сияющие горизонты. Молодая у тебя небось мама-то? Ну вот… Значит, тебе, паренёк, еще долго не придется задумываться, откуда, черт возьми, берутся чистые рубашки. Потом жена подхватит трудовую эстафету. А мне надо ухаживать за собой самому.
– Жаль, жаль… Хотел на шашлыки пригласить. Тут по Киевской дороге есть одно местечко!
– Какие шашлыки, Гога! Зубов нет.
– Старая дача, в лесу. Вообще за городом сейчас очень хорошо, все зеленеет.
– Ага, травка зеленеет, солнышко блестит… Вроде, Плещеев.
– И телки будут. Вы как насчет телок, Николай Андреевич? Еще интересуют?
– Ну, Гога, ты хам! Мне же не девяносто.
– Вот и покажем… Сплав молодости и опыта! Красоты и силы.
– Покажем. – Толмачев хлопнул Гогу по хрупкому птичьему плечу. – Обязательно покажем. Но в другой раз. Так что кланяйся телкам и сам их приласкай – за мое здоровье.
В полупустом вагоне метро он иногда вспоминал Гогу в роли манящей сирены и улыбался, склонившись над книжкой.
– Извиняюсь, чего там смешного пишут? – спросил сосед, небритый мужик с пустым рюкзаком на коленях, распластанным, как жаба.
– Да так… Одному любопытному голову дверью прищемили. А он песню запел.
– Не смешно, – сказал сосед через несколько минут. – Чего тут смешного? Мудак он и больше никто. Эх, жизнь!.. Ему, стало быть, голову в дверь засунули, а он – петь. Говорю же, мудак. Его, стало быть, вешать соберутся, а он за веревкой побежит. Вот такой у нас нынче народ. А потом обижаются. Энтузиасты, иху мать! Батраки. Сталина на них нету!
Тут подоспела станция «Царицыно», и мужик пошел вон. Должно быть, на серпуховскую электричку собрался. Батрак дачный… Читать детектив Толмачеву расхотелось. До конца, до станции «Красногвардейская», он размышлял над тем, как неожиданно воспринял попутчик его незамысловатую иронию. Ну ладно, это они батраки, продолжал он думать, шагая через пустырь, полный бодрого собачьего бреха. И спросил себя, нащупывая прорезь дверного замка: а ты кто?
Неотвязный этот вопрос