систем образования, здравоохранения и социального обеспечения в своей основе был затем воспринят развитыми капиталистическими странами.
В то же время для деятельности большинства как правящих, так и неправящих коммунистических и рабочих партий были характерны догматизм в интерпретации учения марксизма, абсолютизация одних его положений и игнорирование других, извращение диалектического метода. В экономической и социально-политической практике господствовал субъективизм, наблюдалось волюнтаристское стремление обойти естественные этапы общественного развития, применялись силовые методы реализации социальных проблем, допускалась идеологическая жесткость. По учению К. Маркса, коммунизм – это не идеал, с которым должна сообразоваться действительность, и не состояние, которое должно быть установлено, а реальное движение самого общества, устраняющее его прежнее состояние [5]. Но теоретическая работа коммунистических партий, особенно правящих, сосредоточивалась на разработке некоей «идеальной модели» будущего, под которую затем подгонялась общественная практика. Однако жизнь часто шла иным путем, в соответствии с объективно складывающимися условиями. Стремление же заставить ее двигаться по умозрительно заданной схеме приводило к самообману, насилию над людьми и историей.
Следствием этого явился все больший разрыв между теорией марксизма и реальной политической практикой. В общественном сознании социализм стал отождествляться с образом сформировавшейся в ряде стран авторитарной командно-бюрократической общественной системы, которую никак нельзя признать в качестве посткапиталистического общественного устройства. Скорее всего, эта система, мысленный прообраз которой – казарменный коммунизм – подверг в свое время ироничной критике К. Маркс, представляла собой государственную монополию, утвердившуюся на реанимированной основе традиционных (докапиталистических) производственных отношений. Под видом социалистических преобразований были свернуты такие адекватные нынешнему уровню развития производительных сил механизмы общественного прогресса, как многообразие форм собственности и хозяйствования, конкурентные начала экономической жизни, товарно-денежные отношения, материальное стимулирование труда. Их место заняли, главным образом, прямые командные методы организации производства и общественной жизни в целом. С их помощью решались не проблемы посткапиталистического этапа общественного развития, а задачи, которые в других странах были реализованы в рамках капитализма (например, индустриализация).
Допущенные правящими коммунистическими партиями извращения в теории и практике руководства общественным развитием привели к утрате главного, что было в марксистской концепции социализма: понимания человека как цели, а не средства. Вместо этого сложилось представление о человеке как «винтике» государственно-бюрократической машины. Все это