находимся не так уж далеко от нашего переднего края. Но никто не знал обстановки.
Группа офицеров тыловых и штабных подразделений нашей дивизии, в том числе и начальник 5-й части штаба капитан Савостьянов, вооруженный автоматом, пошли в голову колонны. Мне и шоферу нашей полуторки Савостьянов приказал оставаться пока на месте до его возвращения. Прошло не менее 4 часов… Стемнело. Капитана Савостьянова мы так и не дождались. Все – и солдаты и офицеры нашей части – спрашивают встречных: «Какая обстановка?» Однако обстановки никто не знал. Некоторые офицеры скомплектовали из солдат отдельные группы прорыва. Мы вынуждены были бросить грузовик, предварительно испортив мотор. Вместе с шофером мы также примкнули к одной из групп, которую формировал один капитан. Группа образовалась в количестве 15–20 человек – ездовых, шоферов и др. Капитан проинформировал нас, что впереди небольшой заслон немецких пехотинцев, который можно ночью, в темноте, пользуясь внезапностью, прорвать и уйти к своим. Мы начали двигаться в сторону возможной линии фронта. Никакой стрельбы не было слышно. Вдруг навстречу нам идет полковник. Командир нашей группы обращается к нему:
– Товарищ полковник! Какая обстановка?
– Ничего я, товарищи, не знаю – отвечает тот. – Да и никто из ближайших военачальников не знает обстановки.
Тогда наш командир группы растерялся. Видит, что он ввел нас в заблуждение. Группа постепенно рассеялась. Ночь прошла в тревоге. К утру неподалеку стали слышны выстрелы и шум танковых моторов. Вновь началась организация отдельных групп прорыва. Откуда-то появился советский танк Т-34. Вслед за танком устремились несколько групп прорыва. Однако на попытку прорвать кольцо немцы ответили сильнейшим артиллерийским и пулеметным огнем. Атака захлебнулась. Слышны были только крики раненых о помощи. Я был легко ранен, санитарка перевязала мне руку. После туманного предыдущего дня последующее утро было ясным и солнечным. Обнаружив скопление остатков обозов, немцы открыли из танков сильный артиллерийский и пулеметный огонь. Чувствуя, что наши огневые средства незначительны, немцы начали танками теснить и, в конце концов, окружили наши ослабевшие и разрозненные группы. А к 12 часам дня скопившиеся остатки наших частей были загнаны в небольшой лесочек на горке. Израсходовав боеприпасы, мы вынуждены были прекратить сопротивление. За 1–1,5 часа до этого я еще в последний раз видел проезжавшего вдали на легковушке начальника штаба нашей армии…» (9).
Привожу главу из мемуаров отца «Мое пребывание в немецком плену»:
«Окружив нас, немцы выстроили всех в колонну. Пересчитали, записали, сколько офицеров и каких званий в колонне. Затем один из немецких офицеров (видимо, в чине полковника) спросил:
– Какие будут вопросы?
Один из наших офицеров, майор, легко раненный в руку, спросил:
– Как насчет питания?
Немецкий офицер ответил, что этим вопросом немцы сейчас не занимаются. Видно, наш майор не представлял, как и мы все, как бесчеловечно