с Голицыным Понятовский решил перейти со своими солдатами на левый берег Вислы. При этом предполагалось, что войска царя останутся на правом берегу, возьмут на себя труд довершить оккупацию уже восставших частей Галиции и оттеснят отсюда неприятеля как можно дальше.
Взяв на себя эту задачу, русские исполняли ее крайне своеобразно. Прежде всего они предоставили австрийцам разбросать по всей стране летучие отряды и снова занять Львов и другие города. Но если уж они не помешали набегу австрийцев, они могли, по крайней мере, заставить их жестоко поплатиться за это. Ничего не было легче, как отрезать и окружить отряды, дерзнувшие внедриться в густые русские массы. Но русские позволяли австрийцам свободно передвигаться, проскальзывать между своими колоннами и совершать эволюцию с такой уверенностью в безопасности, как будто дело происходило на маневрах, как будто с той и другой стороны было дано слово избегать встреч и скрещивать оружие. Если австрийцы двигались в какую-либо сторону, русские тотчас же направлялись в противоположную, так что – писал Понятовский, – “достаточно было узнать измерения одной из армий, чтобы на основании этого заранее знать, что предполагает сделать другая”[138]. Если замечала друг друга, то не хотели пожертвовать и одним зарядом. За все время один только раз вблизи Увланок обменялись несколькими выстрелами, и то по ошибке. Австрийцы плохо разглядели русские мундиры и думали, что имеют дело с поляками. Их офицер тотчас же прислал Голицыну свои извинения за невольную ошибку, по случаю одного убитого и двух раненых было выражено сожаление[139]. Когда встречались кавалерийские патрули, они спокойно поглядывали друг на друга; люди спешивались, лошадей расседлывали и разнуздывали. Затем, чтобы скоротать скуку совсем ненужной службы, начинали сходиться, вступали в разговоры, и нередко можно было застать австрийцев и русских, расположившихся “скреплять свое доброе согласие совместной выпивкой”.[140] Эти знаменательные факты, в связи с постоянными посылками парламентеров и хождением из одной главной квартиры в другую, были вполне достаточны, чтобы выдать самому непроницательному наблюдателю заранее условленную между обеими сторонами игру и их тайное вероломное соглашение.
Действительно, путем тайных переговоров произошло соглашение по известным пунктам, и комедия разыгрывалась с общего согласия. Когда русские вступили в Галицию, эрцгерцог Фердинанд уведомил их через одного из своих офицеров, майора Фикельмонта, что они как друзья будут приняты в стране австрийского императора, и выражал желание ознакомиться с их намерениями. Голицын ответил, что он не может не исполнить приказаний своего государя, а в них ему предписано занять край, – в случае надобности, силой, но только до Вислы. Таким образом, он косвенно, в виде намека, обязался не переходить реку и, прежде чем вступить в борьбу, по-христиански предупредил своего противника, что не будет доводить дело до серьезного столкновения и будет