ссылаясь на «Все усиливающийся удушливый кашель и беспомощное положение состарившейся матери моей, оставленной мужем вот уже двенадцать лет и видящей во мне единственную опору в жизни» [222]. (Кеке в январе 1903 года тоже обратилась к генерал-губернатору с прошением об освобождении ее сына.) В случаях, когда подобное пресмыкательство становилось известным, оно вполне могло испортить революционеру репутацию. Тюремный врач осмотрел Джугашвили, но жандармерия не пожелала проявлять милосердие [223]. Через пятнадцать месяцев после своего ареста, в июле 1903 года, Коба Джугашвили в административном порядке был приговорен к трехлетней ссылке в Бурятию – область в Восточной Сибири с монголоязычным населением.
В ноябре 1903 года будущий Сталин за решеткой своего телячьего вагона, вероятно, впервые видел настоящую зиму – покрытую снегом землю, скованные льдом реки. Коба-мститель, грузин, попавший в Сибирь, едва не замерз насмерть во время своей первой попытки побега. Но уже в январе 1904 года он сумел улизнуть от начальника полиции в своей деревне, преодолеть сорок миль до железной дороги и нелегально вернуться в Тифлис [224]. Историю своего побега впоследствии он излагал в трех разных вариантах; согласно одному из них, его подвез курьер, которого он напоил водкой. На самом же деле будущий Сталин, по-видимому, воспользовался реальным или поддельным жандармским удостоверением личности – что лишь усугубило подозрения, вызванные его скорым побегом. (Не был ли он завербован полицией?) [225] Пока он отсутствовал, в Тифлисе прошел съезд, на котором состоялось объединение социал-демократов Южного Кавказа и был создан «комитет союза» в составе девяти членов; Джугашвили был кооптирован в него [226]. Тем не менее его бывший батумский комитет не желал иметь с ним дела. Его имя ассоциировалось с пролитой полицией кровью и с произошедшим там политическим расколом, а после его скорого возвращения ему не доверяли как возможному агенту-провокатору [227]. Находясь в розыске, он вел кочевой образ жизни: вернулся в Гори (где добыл новые поддельные документы), оттуда в Батум и снова в Тифлис. 22-летняя Наташа Киртава-Сихарулидзе, его бывшая квартирная хозяйка и любовница, с которой он жил в батумском подполье, не пожелала ехать с ним в Тифлис и за это получила от него порцию брани [228]. Полицейский надзор в столице Кавказа был хорошо налажен и Джугашвили менял место жительства не менее восьми раз в месяц. Он снова встретился с Львом Розенфельдом, больше известным под фамилией Каменев, и тот помог ему найти убежище. Одна из явочных квартир принадлежала Сергею Аллилуеву, опытному машинисту, высланному в Тифлис, нашедшему работу в железнодорожных мастерских и женившемуся. Дом Аллилуева (будущего второго тестя Сталина) на окраине Тифлиса превратился в место, где собирались социал-демократы и где могли найти убежище агитаторы, которым на какое-то время удавалось избежать ареста и ссылки [229].
Кроме того,