rel="nofollow" href="#n_880" type="note">[880]. Пропаганда режима нападала на голодающих беженцев, осаждающих города, заявляя, что «те выдают себя за бедствующих колхозников» [881]. И все-таки голод не был организован целенаправленно [882]. Он стал следствием сталинской политики насильственной коллективизации и раскулачивания, а также безжалостного и некомпетентного проведения посевных и хлебозаготовительных кампаний, в результате которых страна оказалась на краю пропасти и приобрела чрезвычайную чувствительность к засухе и внезапным ливням [883]. Судя по всему, Сталин действительно верил, что увеличение размеров хозяйств, механизация и эффективность, присущая коллективному труду, резко повысят производительность сельского хозяйства. Он не обращал внимания на изгнание более зажиточных крестьян из деревень, с большим запозданием осознал решающую роль стимулов и крайне переоценивал степень механизации на селе. Он дважды предавался самообману – отчасти исходя из ложных донесений напуганных статистиков, отчасти вследствие собственного магического мышления, – надеясь, что страну вот-вот спасет хороший урожай.
Пусть неизменно неохотно, но начиная уже с сентября 1931 года Сталин не раз одобрял, а в нескольких случаях и сам инициировал сокращение экспорта зерна; в 1932 и 1933 годах он девять раз распоряжался сократить задания по хлебозаготовкам для Украины, Северного Кавказа, Поволжья, Крыма, Урала, Центрально-Черноземного района, Казахской автономной республики и Восточной Сибири [884]. План по хлебозаготовкам на 1933 год был сокращен с 24,3 до 19,6 миллиона тонн; в реальности государство получило около 18,5 миллиона тонн [885], [886]. В целом режим вернул обратно в сельскохозяйственный сектор около 5,7 миллиона тонн зерна, включая 2 миллиона тонн из резервов и 3,5 миллиона тонн из полученного в ходе хлебозаготовок. Кроме того, Сталин дал разрешение на тайные закупки зерна и скота за границей на скудную твердую валюту [887]. Только с февраля по июль 1933 года по его приказу или с его санкции почти три дюжины раз выделялась небольшая продовольственная помощь деревне, в первую очередь для Северного Кавказа и Украины, а также для казахских земель (что влекло за собой резкое сокращение норм выдачи хлеба для горожан, многие из которых оказались на грани голода). Всех этих мер было совершенно недостаточно для того, чтобы избежать массового голода в деревне, вызванного его политикой в условиях неблагоприятной погодной ситуации. Тем не менее они подтверждают, что Сталин не пытался уморить голодом крестьян или этнических украинцев [888]. В Казахской автономной республике от голода и болезней погибло, вероятно, от 35 до 40 % титульной нации – и только 8–9 % проживавших там славян – не потому, что режим задался целью искоренить казахов как нацию, а потому, что в этой республике режимом проводилось насильственное насаждение оседлого образа жизни. Точно так же не было никакого «украинского» голода; голод был советским [889].
Весной