семьи стал ударом для четырнадцатилетнего Кости, к тому времени перешедшего в третий класс гимназии, и, может быть, самой тяжёлой драмой во всей жизни писателя Паустовского. Мир его детства раскололся. Наступали новые реалии, в которых в какой-то момент от его детского романтизма не осталось и следа. Костя простил отцу этот поступок, приняв его, наверное, как неотвратимость, как неизбежность.
В его сознании любовь к отцу и уход последнего не уравновешивались на одних весах. Первое явно перевешивало. Потеря отца в семье не вытеснила любви младшего сына к нему, и может быть, даже наоборот душа Кости ещё больше потянулась к Георгию Максимовичу.
«Главное – не скисай!» Брянск
После ухода Георгия Максимовича Мария Григорьевна с дочерью Галей и сыном Вадимом в доме на Ярославском Валу оставались недолго. Уже летом будущего года они переехали из Алушты в Москву и осели там. К моменту их отъезда пожелавший отделиться от семьи и остаться в Киеве старший сын Борис снял квартиру в одном из доходных домов по соседству с Политехническим институтом, в котором обучался.
Младшего же сына Константина ждал Брянск. Для этого пришлось оставить гимназию и перебраться на попечение Николая Григорьевича Высочанского, родного брата Марии Григорьевны, на тот момент служившего в чине майора начальником литейных и кузнецких мастерских Брянского арсенала.
«Мне трудно было бросить гимназию, товарищей, начинать новую и, как я знал, невесёлую жизнь»28, – откровение Паустовского тех лет, которое он пронесёт через всю жизнь.
Уезжая в Брянск, с ощущением, что покидает Киев навсегда, Костя расставался не только с тем, ставшим ему близким мирком, центром которого прежде всего была Первая киевская гимназия, но и терял ту атмосферу бытия, которая сопровождала его все годы. «Взрослое детство», неожиданно ворвавшееся в его судьбу, было жестоко – при живых родителях он должен был оказаться в опекунстве. И каким бы ни было отношение к нему «дяди Коли», всё же это был чужой для него дом. И даже Брянская гимназия, в которую его устроит Николай Григорьевич, ни коим образом не принесёт душевного равновесия и не заменит Первой киевской.
Письмо Кости Паустовского отцу в Городище, написанное за несколько дней до отъезда в Брянск, станет тем самым моментом истины: в любви к Георгию Максимовичу, в котором он искал утешения от неожиданно свалившегося на него горя. И эту любовь к отцу Паустовский со всей мощью выплеснет на страницы повести «Далёкие годы», что, естественно, не останется незамеченным читателями. Так, жительница Ленинграда Т. Некрасова 9 августа 1963 года под впечатлением от прочтения повести в своём письме Паустовскому укажет:
«Мне кажется, что Вы недостаточно её любили (мать. – О. Т.), во всяком случае, заметно меньше отца»29.
Уезжающему в Брянск Косте отец ответит:
«Может быть, жизнь обернётся к нам светлой стороной, и тогда я смогу помочь тебе. Я верю до сих пор, что ты добьёшься в жизни того, чего не мог добиться я, и будешь настоящим. Помни один мой совет