секретаря, Терсье, о ко” тором ничего не знали его одураченные министры. Александр нашел своего Терсье в лице какого-то Кошелева, сенатора, состоявшего в министерстве иностранных дел. Этого-то чиновника он и избрал для передачи своему посольству в Австрии непосредственно от него, императора исходящих распоряжений и для получения ответов из Вены. В собственноручном письме к посланнику своему в Вене, графу Штакельбергу, он указывает на него, как на своего поверенного, и говорит: “Вы будете вести переписку непосредственно со мной, в случаях же, требующих особой осторожности, адресуйте ваши письма и посылки Кошелеву, который пользуется полным моим доверием. Канцлер не должен знать, о чем говорится в письмах”.[46] Александр, конечно, знал, что и канцлер Румянцев сознавал необходимость на случай войны с Францией вступить с Австрией в более близкие отношения, но ему было известно и то, что Румянцев, насколько это было в его силах, стремился избежать войны с Францией, что он отвергал самую идею о нападении, хотел придать соглашению с Веной чисто оборонительный характер и потому готов был удовольствоваться обеспеченным нейтралитетом. Вот где причина секретничания царя. Он хочет большего, чем его канцлер; он хочет идти дальше и решительнее своей официальной дипломатии.
11 февраля Румянцев с кажущегося одобрения царя препроводил Штакельбергу длинную инструкцию. В ней с душевной тревогой указывал он на возрастающее могущество Наполеона. По его мнению, единственное средство положить этому предел заключалось в том, чтобы Австрия обязалась не выступать против России в том случае, если бы России пришлось вести войну с Францией. Для воздействия на венский двор канцлер не считал целесообразным предлагать ему территории на нижнем Дунае. Настойчиво преследуя свою мечту на Востоке, престарелый государственный человек не мог мириться с мыслью пожертвовать результатами, добытыми с таким трудом и так дорого оплаченными. Кроме того, не будучи поставлен в известность о проекте восстановления Польши, он не знал, что государю нужна будет Галиция, и что тот должен будет вознаградить теперешних владельцев этой провинции. Поэтому он счел достаточным подать Австрии надежду на возврат плодородных провинций в Италии и Германии в том случае, если Наполеон вызовет войну и будет побежден.[47]
Совершенно иного содержания была контринструкция, которая “сплошь была написана рукой императора”[48] и которую император приказал отправить секретно в Вену, так, чтобы она не попала на глаза канцлеру.[49] В иносказательных, но достаточно ясных, выражениях Александр излагает в ней свой план относительно Польши и старается доказать, что в интересах Австрии согласится на него. Он рассуждает так: если не упредить императора Наполеона, он рано или поздно выскажется