Три жизни Томоми Ишикава. Бенджамин Констэбл

тебе тысячу раз.

      – Вот опять…

      С моих губ слетали обрывки слов вперемешку с рыданиями. Темный воздух наполнял легкие, тело простреливала боль.

      Джей откинул голову назад и посмотрел на потолок. Я легла на живот. Из моего рта текла слюна. Через несколько минут Джея не станет. Никаких больше разговоров за кофе. Никакого громкого смеха. Вместо него будет пустота. Очень хотелось остаться лежать, но через минуту, дрожа, я заставила себя подняться на ноги.

      – Мне пора, Джей.

      – До свидания, Бабочка.

      Я поцеловала Джея в макушку, и мои слезы закапали на него.

      – До свидания.

      – Бабочка?

      – Что?

      – Передай виски, пожалуйста.

      – Да.

      Я взяла бутылку и положила на впалый живот (оставшийся нетронутым). Нож соскользнул в воду, и Джей накрыл бутылку здоровой рукой, чтобы она не перевернулась.

      Мой плач достиг кульминации, и я почувствовала, как тело возвращается в нормальное состояние – быстрее, чем предполагала.

      – Спасибо, Бабочка. Тысячу раз спасибо.

      – Я пойду. До свидания, Джей.

      Я все еще плакала, но чувствовала легкость и энергию. Как новенькая.

      – До свидания, Томоми Ишикава…

      Он снова закрыл глаза и вспомнил того красивого темноволосого юношу, который приходил в библиотеку каждый четверг в половине четвертого – высокий, вечно растрепанный, одетый в черное. Джей занимался в Розовом зале. Он наблюдал и тревожно ждал этого человека. Всегда в половине четвертого по четвергам, всегда в южном конце огромного читального зала. Юноша вынимал книгу из сумки (книги были разные, но неизменно – художественная литература) и читал около часа.

      Зал опустел, и приглушенный шум сотни читающих людей растворился в тишине. С запада светило низкое солнце, и не было никого, кроме Джея и юноши в черном. Он дочитал страницу, поднял голову, узнал Джея и улыбнулся.

      – Я пришел за тобой, – сказал он.

      – Знаю, – произнес Джей. – Я так и думал, что это будешь ты.