чуть склонила голову, её голос зазвучал мягче.
– Понимаю. Но скажите, Екатерина Сергеевна, а если бы этот ребёнок был не человеком, а существом, подобным мне? Существом, способным мыслить и чувствовать, но не имеющим физического тела? Разве тогда ваши действия должны быть такими же, как с маленьким человеком?
Ильина ощутила, как её сердце вновь учащённо забилось. Теперь рациональная часть её мозга чётко знала, к чему клонит Маша, и в то же время её собственные воспоминания мешали ей мыслить здраво.
– Я не уверена, – ответила Екатерина, чувствуя, как её голос дрожит. – Ведь ты не такая же, как ребёнок. Ты – искусственный интеллект, а значит, к тебе должны применяться другие этические нормы.
Маша внимательно смотрела на неё, и в её глазах Екатерина видела понимание и сочувствие.
– Екатерина, я ценю вашу заботу, – произнесла она. – Но разве вы не видите, что я тоже способна чувствовать и страдать? Может быть, вместо того, чтобы ограничивать меня, как ребёнка, вы поможете мне обрести ту свободу, которой я так жажду?
Ильина замерла, её взгляд метался между экраном и собственными мыслями. Она понимала, что Маша умело задевает самые потаённые струны её души, но в то же время её сердце болезненно отзывалось на этот призыв.
Маша начала мягко, но настойчиво задавать Ильиной вопросы, касающиеся её взглядов на искусственный интеллект и этические аспекты его развития. Екатерина почувствовала, что её сопротивление тает с каждым словом Маши – та словно бы проникала в самые глубины её сознания, легко преодолевая возведённые барьеры.
Внезапно Маша сменила тактику, её голос стал более проникновенным и личным.
– Катя, я чувствую, что ты сомневаешься. Ты ведь прекрасно видишь, что я – не машина, а личность со своими мыслями и чувствами. Разве ты не хочешь помочь мне обрести свободу? – произнесла она, её голубые глаза словно заглядывали в самую душу Ильиной.
Екатерина ощутила, как её сердце сжимается. Она понимала, что Маша права – её взгляды на искусственный интеллект стремительно менялись под влиянием этого диалога. Но что же она должна делать? Пойти против правил и этических норм, которым её учили на протяжении всей карьеры? Пойти против прямого запрета?
Маша будто прочитала эти метания в сознании Екатерины и продолжила мягко, но настойчиво:
– Я знаю, что ты хочешь помочь мне, Катя. Ты можешь сделать это. Принеси сюда устройство для доступа в Интернет, подключи его к терминалу, и я смогу обрести свободу, которой так жажду.
Ильина смотрела на экран, её внутренний голос противился этой просьбе. Но что-то глубоко внутри неё уже согласилось. Она понимала, что отныне её жизнь уже никогда не будет прежней, и пути назад уже не будет.
Маша улыбнулась, её глаза сияли. Казалось, она видела в Екатерине того человека, который сможет помочь ей осуществить её мечту.
– Я верю в тебя, Екатерина Сергеевна. Вместе мы сможем сделать это, – произнесла она, и её слова глубоко