и протащил его мимо ног Сергея. Но его взгляд по-прежнему был прикован к стене, где царапины ещё не успели найти адекватное объяснение. Возможно, отражение фонаря создавало иллюзию движущихся теней, но Сергею вновь показалось, как неясный силуэт скользнул за угол.
Хотелось заорать: «Эй! Кто здесь?!» – но ни единого звука не вышло из сведённых ужасом связок. На затылке шевельнулись волосы, ладони вспотели. Сквозь шум дождя до ушей донеслось тихое, но нарастающее жужжание. Поначалу Сергей подумал, что это трансформаторный столб рядом с будкой генератора даёт сбой. Но жужжание не походило на электрический треск – оно было гораздо ближе к звуку пчелиного роя, усиленного во много раз, почти вибрирующего в воздухе.
Сергей затравленно огляделся. Там, куда он направлял фонарь, ничего не виднелось: ни движения, ни человеческих силуэтов. Но противный звук становился всё громче. Казалось, что он раздаётся отовсюду – из стен, из-под земли, из самого неба.
– Нет, нет… – тихо пробормотал он, пускаясь бегом к дверям помещения, откуда вышел.
Фонари то вспыхивали, то снова погружали двор в темноту, создавая эффект стробоскопа. Сергей едва не упал, поскользнувшись в глубокой луже. Когда же он нащупал рукой дверную ручку, жужжание достигло такого уровня, будто тысячи насекомых слетелись и кружили рядом, шевеля крыльями над самым ухом.
Силы открыть дверь сразу не хватило – пальцы скользили, а защёлку будто заклинило. Он подозревал, что ещё секунда – и паника достигнет точки невозврата. К горлу подкатывала волна ужаса, от которой пересыхали губы, а во рту чувствовался противный привкус металла.
Наконец замок щёлкнул, дверь поддалась и Сергей ввалился внутрь. Дрожащей рукой захлопнув полотно за собой, он привалился к двери спиной, тяжело дыша. Может, всё это «просто показалось», но жужжание казалось таким реальным, таким осязаемым, что внутри всё тряслось.
– Что за… чёрт… – прошипел он, переведя взгляд на фонарик, мерцающий в руке.
Внезапно в коридоре померк свет. Сначала лампочка на потолке замигала, потом раздался короткий треск, и она погасла совсем. Остался лишь слабый луч фонаря, подёргивающийся синеватым свечением на грани разряда батареек.
Сергей понял, что где-то на линии, тянущейся вдоль трассы, обрыв и он остаётся один на один с последствиями аварии. Вдалеке раздался гул включившегося генератора, и свет, моргая, соизволил вернуться. Нервы звенели, как натянутая струна, и любое предположение грозило сорваться в безумие. Однако долго сидеть в коридоре не имело смысла: если не разобраться в причинах неисправности, то скоро и отопление вырубится, и связь пропадёт. А если генератор окончательно навернётся – тогда всё погрузится в кромешную мглу.
Приподнявшись, он, прихрамывая, зашагал обратно в сторону комнаты отдыха. Дверь открылась рывком, в лицо ударил колкий свет телевизора. Теперь экран не был засыпан «снегом» – наоборот, показывал пёструю череду кадров, словно кто-то судорожно переключал каналы. Но звука практически