Лоракси. Его рост и телосложение словно «приспособились» к марсианской гравитации и условиям: лёгкая, по земным меркам, походка, бледная кожа, привыкшая к полумраку. Но внутри у него жила настоящая жажда увидеть лето – то самое земное лето, о котором так часто говорили немногие старожилы или которым восторгались в старых фильмах.
Лоракси был спроектирован как модульная колония: прямые линии домов и переходов напоминали лабиринт, в котором легко заблудиться. Потолочные своды защищали жителей от радиации и холода, а гигантские фильтры прокачивали воздух, поддерживая должный баланс кислорода. Иногда, в периоды относительного спокойствия, температура под куполом поднималась до десяти градусов тепла – настоящий курорт по меркам Марса. Но чаще всё же стоял промозглый холод: внутри зданий дуло из вентиляции, а стёкла покрывались затуманенным инеем.
На улицах Лоракси редко можно было заметить много прохожих одновременно – каждый спешил по своим делам, пряча руки в перчатках, а лицо – под капюшоном. Вильям не был исключением: его плащ, сшитый из тёмно-серой ткани, слегка топорщился на ветру. И всё же он любил останавливаться на миг, смотреть на сиренево-красное марсианское небо за прозрачным куполом и представлять, каков был бы настоящий летний ветер – тёплый, пахнущий солью и полевыми цветами, шумящий в кронах деревьев, которые он видел лишь в старых голограммах.
Вскоре он достиг своего дома – скромной жилой секции на втором уровне купола. Поднялся по металлической лестнице, прикоснулся к сканеру отпечатков, двери беззвучно разъехались в сторону. Внутри его квартира состояла из небольшой спальни, узкой кухни и крохотной гостиной, где главным украшением служила стеклянная полка с реликвиями. На ней стоял не только цифровой проектор, но и древний диск: «Лето 2095 года». Это была семейная ценность, оставленная отцом Вильяма. Он записал этот диск в тот год, когда на Земле ещё оставались тропические пляжи, жаркое солнце и зелёные пальмы.
Сейчас, когда Вильям смотрел на запечатанный диск, у него внутри всё переворачивалось. Лето казалось ему почти мифом – ведь он родился и вырос на Марсе, где солнце лишь тускло горит за пыльной атмосферой, а ночное небо угрюмо и неприветливо.
В городе ходили легенды об особом машинном комплексе – некоем прототипе системы терраформирования, который когда-то пытались построить первые колонисты. Большинство считало эти истории сказками для романтиков. Мол, не может быть, чтобы старая установка в заброшенных башнях реально управляла погодой. Однако некоторые, в том числе и сам Вильям, верили: в этих легендах есть искра правды.
Среди слухов о «машине погоды» особенно выделялось имя таинственного Мастера Башен. Поговаривали, что он будто бы может «запускать» погоду при помощи эмоциональных воспоминаний. Якобы установка питается психической энергией и способна создавать локальный тёплый фронт или даже осадки – пусть и на короткое время. Друзья Вильяма, например, Мари Берг, девушка из биолаборатории, только смеялись, когда он упоминал