когда мы гуляли с Андреем по Смоленке, придумал, что давно уже играю, как будто между мостом и кладбищем – заколдованный мир. Я врал настолько вдохновенно – и придумал столько подробностей, что мы действительно стали играть в заколдованный мир. И встречались как шпионы, прячась от прохожих. И оставляли друг другу записки. Только вечером того дня, когда я всё это придумал, я, перед сном немного расстроился – мир очень интересный, но я сочинил его на ходу. И это неправда. И что только я знаю, что это – неправда. И если я прямо сейчас умру, никто не узнаёт, что это – неправда.
Алиса. Цыганка
После службы в Заполярье дедушке дали квартиру в Коломне. Первый раз меня оставили с бабушкой и дедушкой в три года. Бабушка решила меня крестить. Сказала, что есть дальний магазин игрушек – и привела меня в церковь. В церкви был распятый Христос с кровью из рубинов. Я спросил бабушку – за что так дядю? Бабушка зашипела. Меня крестили. Дома я сказал, что бога на небе нет, так как летают самолёты и космонавты. Бабушка сказала, что я изверг человечества – и заперла меня в тёмной ванной. С тех пор я довольно странно отношусь к религии и к церкви. Бабушка считала, что пить лимонад из горлышка – неприлично. Я прятался в кусты и пил лимонад. Один раз, когда я прятался в кустах, к бабушке подошли цыгане и попросили денег. Бабушка не дала. Тогда цыганка сказала, что я буду проклят – и умру в 19 лет, когда стану мужчиной. Я ничего не понял, но запомнил.
Королева. Дом на холме
Несколько лет назад ты жила в доме на холме; тогда время было прозрачным, и ты плавала в нем, словно рыба; не замечая течений, ты попадала в холодные нисходящие потоки (вечером) и в теплые восходящие (утром), звуки, однажды произнесенные, никогда не возвращались; ты всегда знала, куда идешь, и только во сне не помнила, кто ты такая и что должна делать; вечером стояла на балконе и смотрела, как уходящие поезда медленно исчезают в тумане, и как с запада наползают тучи, из которых росли твои сны.
Потом наступила осень, твоя осень (всегда твоя) осень, и вечером в октябре в дверь позвонил молодой человек в пальто и шляпе и сказал, что дом сносят, и что ты переедешь в центр. Дерево, растущее каждый день из твоего вчера в твое завтра, стояло уже без листьев, ты попрощалась с ним и уехала в жестяном автомобиле, оставив в пустом доме запах апельсинов и вешалку в углу. Ты слышала, как остановилось его сердце, когда выключили электричество. Апельсиновое солнце лежало у тебя в кармане, ты струилась в прозрачном времени вниз, был вечер.
Когда ты не догадывалась, что у времени есть цвет, оно несло тебя сквозь новостройки в сумерках, искрящихся в троллейбусных проводах; не было шагов за спиной и наблюдателей в окнах, и ты думала, что все так и будет, и ты встретишь его – в троллейбусе или в подъезде, он помашет тебе рукой, подойдет и уведет тебя с собой в пустую комнату, где ты будешь играть на расстроенном пианино. На окне цвела герань, вся комната наполнялась