выходных, недельный дайвинг каждые два месяца, а также новые друзья, клубы, десятки готовых на все подружек с какого-то момента радовать перестали. А до этого перестала радовать спокойная семейная жизнь, с женой-красавицей и дочкой-ангелочком.
Нет, они вызывали самые теплые чувства (слова «любовь» Егор всячески избегал), но вот быт… Он посмотрел на телефон, раздумывая, позвонить ли Алене или нет. Но, представив, что она сейчас опять будет говорить о том, что ребенку нужен отец и Егору следовало бы вернуться, от этой мысли отказался. Жена его никогда не понимала, а точнее, не принимала его потребность часто оставаться одному. И относилась к этому как к какой-то блажи, а не как к самой что ни наесть потребности. Из-за чего они и разошлись, хотя Егору их с дочкой часто не хватало.
«Сорок лет, – думал он, лежа на кровати и глядя в белый четырехметровый потолок своего пентхауса, – а чего мне надо от жизни до сих пор не понял».
В голове всплывали картинки от раннего детства до недавнего времени: плохо запомнившаяся смерть родителей, жуткий детский дом, колония для несовершеннолетних, откуда он вышел никому не нужным и ничего делать не умеющим. В сытом и довольном мире ему было всего два пути: либо стать мелким уголовником и отправится опять на зону, либо устроиться на какую-нибудь низкооплачиваемую работу, не требующую специального образования и прожить жизнь на грани нищеты. Егор выбрал третий путь. Свой.
Он пришел в военкомат и, что называется, сдался. Военком, несмотря на просто катастрофический недобор рекрутов в тот год, такому рекруту был не рад. Но, тем не менее, отправил его в какую-то тмутараканьскую строительную часть, находящуюся недалеко от границы. Где Егору долго послужить не пришлось, так как этот приграничный регион быстро превратился в «горячую точку». В ту эпоху так называли все локальные войны и вооруженные конфликты.
Так как Родины у него не было, вернее, не было того, что принято называть и чувствовать Родиной, служба в стройбате быстро сменилась службой с оружием в руках за одну из воюющих сторон. Денег платили мало, но зато разницу между гонораром фактическим и желаемым щедро восполняли боевым опытом. Через пару лет, когда противостоящие стороны то ли исчерпали ресурс, то ли просто договорились, он остался без работы, но ненадолго, так как последующее предложение ввергло его в очередную войну. За что, во имя чего, ради какой цели идет текущая война, Егор предпочитал не знать, просто и честно выполняя свои контрактные обязательства. Явно требуя единственного – оговоренной оплаты, а тайно – нового боевого опыта, жадно его впитывая.
Наемник. Так называлась эта профессия. Иногда более мягко таких, как он, называли профессиональными военными, но сути это не меняло – наемник он и есть наемник. Официальные власти всех стран наемников очень не любили, с ними боролись и объявляли вне закона, неофициальные же, напротив, стремились прибегнуть к их услугам, что бы стать официальными и тоже начать их не любить. Но, так или иначе, данная профессия была широко востребована в определенных сферах, и ее представители