бутыля хотел тебя?
И тут Мольге не чего было ответить. Да, у нее было множество мужчин. Особенно, когда она хотела забеременеть. И она была вольна выбирать среди них. Любил ее кто-нибудь? Нет. Но что-то нужно ответить. И быстро. Нельзя позволить ублюдку подумать, что больно уколол ее.
– Вам душегубам нравиться издеваться над людьми. Видеть их мучения.
– Не всем. – пробубнил Богдан, не открывая глаз. Арлей кротко на него обернулся и ответил:
– Поверь колдунья, куда приятнее было бы вас убивать. Этот приятный хлопающий звук, когда кистень опускается на череп. Хлоп – и готово.
Какая же ты мразь! Даже причавкиваешь и смакуешь, рассказывая это.
– Так убивали бы в своих темницах. К чему столько узников? Да еще эти казни на людях!
Она сплюнула. Злость накатывала с каждым словом.
– Все эти пытки созданы, чтобы приблизить вас к творцу. Только через страдания язычник приходит к истинной вере. Поверь, ты просто не попала ко мне на дыбу. Ты бы молила меня о встрече с творцом, чтобы самой расцеловать ему ноги.
Мольга сглотнула. Он не шутил. Не запугивал. Он искренне верил, что прав и не переставал ухмыляться.
– Путешествие предстоит длинное. Идем к нам. Мы тебя согреем. – нарушил он ее длинное молчание.
– Тут смердит.
Мольга вышла на палубу, а инквизитор смеялся ей в спину. Она злилась на себя. Сбежала. Нужно было пустить ему кишки. Кинжал был еще в руке. Она спрятала его под плащ. Ветер трепал волосы. Но боль в сломанной переносице отступила на холоде.
Она оглянулась на берег. Грязные кварталы и белая инквизиторская крепость на холме. От сюда Росток выглядит маленьким и игрушечным.
И так четыре дня? Если не сегодня, то завтра инквизитор попытается изнасиловать ее. И все это кончиться резней. Теперь она жалела, что просто не сбежала из Ростка, пока могла.
На ветру было еще холоднее, но возвращаться она не хотела. Тогда она села за весло. На свободную банку. Вот кому на этом корыте не холодно – так это бурлакам. Стоило ей пару раз махнуть веслом, как коротышка прекратил счет и прибежал к ней.
– Дражайшая! Что ты делаешь! Ты не должна!
Ох! Бедолага, ты совсем охрип так орать.
– Вернись на бак. Я пришла согреться.
Мольга услышала смешки бурлаков за спиной. Кто-то зашептался. Толстяк замешкался и побежал к носу корабля.
Очень скоро Мольга согрелась. Она вообще поймала себя на мысли, что ей нравится. Руки забыли, что такое работа. Мышцы горели. Спина вспотела. И только сломанный нос напоминал о себе пульсирующей болью отдавая до самого мозга.
Она не знала, сколько прошло времени, когда на палубу вышел Богдан. Он сразу понял, зачем Мольга села за весло и сел на бак рядом. Они гребли молча. Слушая только такт толстяка.
Вот оно решение! Мольгу осенило. Она так широко улыбнулась, радуясь своему коварству, что почувствовала боль в переносице.
– Тоже устал от своего нудного дружка? – обратилась она к Богдану.
– Он умеет быть не приятным. Ну и холодно сиднем сидеть.
– Ты немного темпа сбавь, мы тут на левой стороне обосремся