мимо лагеря у железной дороги. И видел легионы безработных.
– Я встречаюсь с женщиной, которая работает у Абрахама Абрахамса. Этот юрист ведет в Виндхуке все дела шахты. Так вот, она видела письма миссис Кортни из Кейптауна. Сомнений нет. Шахту закроют. Они не могут продать бриллианты. Никто их не покупает, даже в Лондоне и Нью-Йорке.
– Боже мой, что же делать? – прошептал Фьюри. – У меня жена больная и шестеро детей. Клянусь Иисусом, мои дети умрут с голоду!
– Ну, такому, как ты, не страшно. Ручаюсь, ты приберег пару сотен фунтов. Тебе ничего не грозит.
Но Фьюри покачал головой.
– Ну, если у тебя нет сбережений, стоит отложить несколько фунтов, пока не наступил август и тебя не уволили.
– Но как? Что я могу отложить, если у меня жена и шестеро детей? – безнадежно спросил Фьюри.
– Сейчас объясню. – Лотар по-дружески взял его за руку. – Пошли отсюда. Только куплю бутылку бренди. Поищем место, где можно спокойно потолковать.
Когда на следующее утро Лотар вернулся в лагерь, солнце уже взошло. Они с Фьюри опустошили бутылку и проговорили всю ночь. Предложение Лотара заинтересовало шофера, но он боялся и сомневался. Лотару пришлось долго все объяснять и убеждать его в каждой мелочи, особенно подчеркивая, что сам Фьюри остается в полной безопасности.
– Никто тебя не заподозрит. Даю честное слово. Даже если что-то пойдет не так, ты будешь защищен. Но у нас все получится.
Лотар использовал все свои возможности убеждения и страшно устал. Вернувшись в лагерь, он присел рядом с Хендриком.
– Кофе? – спросил он и рыгнул, чувствуя во рту вкус перегара.
– Кончился, – покачал головой Хендрик.
– Где Манфред?
Хендрик показал подбородком. Манфред сидел под колючим кустом в дальнем конце лагеря. Девочка Сара была с ним рядом; почти соприкасаясь головами, они разглядывали старую газету. Манфред что-то писал на полях угольком из костра.
– Мэнни учит ее читать и писать, – объяснил Хендрик.
Лотар хмыкнул и потер покрасневшие глаза. От бренди болела голова.
– Что ж, – сказал он. – Человек у нас есть.
– Ага! – улыбнулся Хендрик. – Теперь понадобятся лошади.
Железнодорожный вагон когда-то принадлежал Сесилю Родсу и компании «Алмазы Де Бирс». Сантэн Кортни купила его за малую часть той цены, в которую ей встала бы покупка нового вагона, и это приносило ей глубокое удовлетворение. Она по-прежнему оставалась француженкой и знала цену су и франку. Она выписала из Парижа молодого декоратора, чтобы он отделал вагон в стиле ар деко, который еще не вышел из моды, и декоратор оправдал каждый пенни своего гонорара.
Сантэн осмотрела салон, упорядоченные линии обстановки, взглянула на капризных нимф, поддерживавших бронзовые светильники, на рисунки Обри Бердслея, искусно выложенные на панелях из легкой древесины, и вспомнила, что декоратор с его длинными летящими волосами, декадентскими провалами глаз и лицом прекрасного, скучающего и циничного фавна вначале показался ей гомосексуалистом. Это первое