Игнатий и Петруша последовали за старшим братом подальше от рубаки. В свете масляной лампы блеснул клинок, глухо вскрикнула дубовая столешница, и серебряное блюдце разлетелось на две части. Обе подверглись той же участи. Гусар рубил лихо, умело, но всё-таки каждый из четырёх секторов по размеру немного отличался от других. Вложив саблю в ножны, Сергей собрал четвертушки. Стоя, изогнувшись над столом, стал аккуратно выцарапывать осколком хрустального бокала на серебре инициалы Борисовичей – А, И, С, П. При этом он согласовал старшинство по возрасту с размером обрубка. Закончив работу, сложил четвертушки впритык, прочитал вслух по часовой стрелке:
– АПИС… – задумался. – Слово какое-то… На имя похоже, не христианское. Где-то слышал. Или читал…
Хозяин за стойкой напрягся. Неужели опять неудача? Он долго ждал! Очень долго. Это входило в задание – ждать. Каких лиц? В каком количестве? Эшмо не знал. Надо было подкараулить в одно время несколько посетителей, не из простых, связанных родственными узами. Притом, имена их должны быть таковыми, чтобы при перестановке инициалов образовалось имя одного из извечных врагов людей, особенно этих. Главное, чтобы оно прозвучало под сводами погреба. Когда братья в разговоре назвали друг друга, Эшмо вмиг сложил в уме все комбинации. Увы, большинство образованных слов оказались без смысла. Одно, АПИС, было именем быка, земного воплощения египетского бога Пта, покровителя наук, искусств и ремесла. Чур его! Другим можно было бы начать проект, одобренный там, куда виноторговца и на порог не пускали, если бы не досадная мелочь. В том слове не хватало конечного звука, изображаемого в русском письме буквой «д». Как обойти это препятствие?
Невольно виноторговцу помог, ничего не подозревая, Игнатий. Услышав «Апис», он заметил:
– Хорошо, что не Аспид.
«Аспид! Аспид!», – как никогда громко отозвалось эхо под низким сводами зала. Эшмо удовлетворённо потёр за стойкой руки. Конечно, это не совсем то, что он ожидал, далеко не отлично, но, как говорят в этой стране, «на безрыбье и рак – рыба». На исполнение проекта придётся затратить немало дополнительных сил. Что ж, он готов. Выбора у него нет.
Гусар разворошил пальцами рубленное серебро.
– Ладно, разбирайте. На память о нашей встрече. Последней. И помните: «кор»!
Братья вновь сели за стол, теперь украшенный тремя сабельными шрамами, разобрали куски серебра, рассовали по карманам.
Потом пили вино, лучшее вино трактирного подвала в Сиверском городке, хотя того, что разделили с маркитанткой, не нашлось. Пили много, молча, как-то оцепенело, определил Эшмо, внутренне иронизируя над податливостью троих взрослых людей вздорному, казалось со стороны, капризу четвертого из них, одного из младших. Похоже, на гусара сильнее, чем на других братьев, подействовали чары маркитантки, но ведь остальные, не столь очарованные, могли бы привести в чувство одного. Нет, много не понимал в России виноторговец, хотя родился здесь, а до него рождались и жили несчётные Эшмо, его предки.
В тот день больше никто не заглянул к нему.