Мальчик есть? – она хитро прищурилась, её глаза загорелись лукавым огоньком.
Я смутилась:
– Ну, бабушка…
– Ну что? В твоём возрасте это нормально, – она засмеялась, её смех был таким звонким и заразительным. – Я в свои семнадцать…
Я закатила глаза, пытаясь скрыть румянец. Перед глазами возник образ Дани: его улыбка, его руки, которые так уверенно держали мою… Я почувствовала, как сердце ускорило ритм.
– Ба… А как понять, что ты влюбилась? – вопрос сорвался с губ прежде, чем я успела его обдумать. Я чувствовала, как щеки пылают, но бабушка улыбнулась, её глаза смягчились.
– Спокойствие, – она сказала это так уверенно, что я застыла.
– Спокойствие? – я не понимала. Я ожидала услышать про бабочек в животе, про дрожь в коленках, но она говорила о чём-то ином.
Бабушка кивнула:
– Симпатия вызывает кучу эмоций. Счастье, страх, волнение, дрожь в теле. Она будоражит, заставляет сердце биться быстрее. Но любовь… Ты её не чувствуешь. Она становится частью тебя. Ты просто с ней живёшь, зная, что она внутри. – Она нежно коснулась моего сердца, её рука была тёплой и такой мягкой. – Любовь – это спокойствие.
Я задумалась над её словами. Я вспоминала Даню: его голос, его прикосновения, его улыбку. Эти чувства были такими новыми, такими яркими. Но было ли там это спокойствие? Или я просто теряю голову, как от первых солнечных лучей весной?
Бабушка добавила:
– Но не забывай, что без симпатии не бывает любви. Одно перетекает в другое, если чувства настоящие.
Я смотрела на неё и чувствовала, как тепло разливается по всему телу. Я снова оглянулась на коридор, убедившись, что нас никто не слышит. Я не хотела, чтобы этот момент закончился. Я не хотела, чтобы бабушка уезжала. С ней я чувствовала себя защищённой. Любимой.
Я прижалась к её плечу, закрывая глаза, и прошептала:
– Я так скучала…
Она нежно погладила меня по голове:
– Я знаю, милая. Я знаю.
Мы ещё долго болтали, укрывшись тёплым пледом на старом диване. В кухне горела мягкая лампа, отбрасывая золотистый свет на стены. Я смотрела на бабушку и не могла поверить, что она здесь, рядом. Её глаза светились теплом, а на губах играла лёгкая улыбка. Она так внимательно слушала меня, что у меня сжималось сердце.
За дверью был слышен храп отца – громкий, рваный, будто он пытался разорвать тишину нашего уютного вечера. Я поёжилась, но бабушка погладила меня по руке, будто напоминая, что я в безопасности. Я благодарно улыбнулась и сделала глоток чая, обжигаясь о горячую жидкость.
Мы смеялись над её историями о Франции, о том, как дедушка Лукас испугался маленького паука в номере отеля и залез на кровать с криком, что его сейчас «сожрёт чудовище». Я смеялась до слёз, представляя эту картину. Бабушка смеялась вместе со мной, её смех был таким звонким и мелодичным. Я не помнила, когда в последний раз так смеялась.
На столе стояли конфеты, которые она привезла. Я раскрывала их одну за другой, наслаждаясь сладким вкусом.