задумчивость, подошла к нему и присела рядом. Она была одной из немногих, кто мог видеть сквозь его решительную маску и понимать его внутреннюю борьбу.
– Ты снова думаешь о том, правильно ли мы действуем? – спросила она мягко.
– Да, – признался Эйден, опуская голову. – Я не могу перестать задаваться вопросом: действительно ли месть – это единственный способ изменить мир? Или я просто становлюсь таким же, как те, против кого борюсь?
Лира положила руку ему на плечо.
– Месть – это лишь одна сторона медали, Эйден. Главное – то, ради чего ты её совершаешь. Если твоя месть служит высшей цели – созданию мира без страха и несправедливости, – то она становится не просто актом возмездия, а средством защиты.
Но эти слова не полностью успокоили его. Эйден помнил предупреждения Маэстро о том, что месть может завладеть душой человека, если он позволит ей стать единственным двигателем своих действий. Теперь он начал понимать, что каждое заклинание, каждое решение могут изменять не только окружающий мир, но и его самого.
Он часто задавался вопросом: где провести границу между местью и справедливостью? Как найти баланс между необходимостью победить и сохранением человечности? Эти вопросы эхом отдавались в его разуме, особенно в моменты одиночества.
Споры внутри группы
С ростом успехов союза начали усиливаться и внутренние конфликты. Некоторые члены движения считали, что Эйден слишком осторожен. Особенно активно протестовал Райн, молодой воин, который всё чаще выражал своё недовольство.
– Почему мы до сих пор прячемся? – кричал он во время одного из совещаний, вызывая одобрительные кивки среди новобранцев. – Мы достаточно сильны, чтобы ударить прямо по столице! Почему бы нам не закончить это сейчас?
Эйден встретился с ним взглядом, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри него всё кипело от желания ответить резко.
– Потому что победа любой ценой ничего не стоит, Райн, – произнёс он твёрдо. – Если мы пойдём на такой риск сейчас, то лишь уничтожим сами себя. Мы должны быть умнее, чем они.
Райн фыркнул, недовольный ответом.
– Умнее? – переспросил он. – Или просто трусами?
Эти слова ударили по Эйдену, как меч. Он знал, что Райн прав в одном: некоторые воспринимали его осторожность как слабость. Но он также понимал, что нельзя позволить себе повторить ошибки империи, которая жертвовала жизнями ради власти.
Торен, который наблюдал за этим обменом мнениями, решил вмешаться.
– Мы не можем позволить своему гневу затмить разум, – сказал он, обращаясь ко всем. – Эйден принимает решения, исходя из нашей безопасности и долгосрочных целей. Это мудро, даже если иногда кажется трудным.
Каэль добавил свой взгляд:
– И мы должны помнить, что месть – это не цель, а средство. Если мы забудем о необходимости создания нового порядка, то станем такими же, как те, против кого боремся.
Несмотря на поддержку большинства, Эйден чувствовал,