решила, что не стану ничьей собственностью. Внутри меня все еще неизбывным оставалось то унижение, испытанное много лет назад, когда Казимир объявил своим родственникам, что женится на мне.
– Это на гувернантке-то? Неужели ты готов связать себя с женщиной столь низкого происхождения? – изумился его отец.
Всего лишь пригоршня несправедливых слов – и переменилась вся моя жизнь, а также и я сама. Казимир покорился воле родителей и без всяких объяснений, запуганный, словно щенок, потрусил прочь спустя месяцы обещаний и утаивания правды. Мне стало тесно, как бывает тесно ногам, сдавленным слишком узкими туфлями, я чувствовала себя глупышкой, как та, кто ничего не понимает и не видит. В тот день я решила, что в моей жизни нет и никогда больше не будет места для любви.
А потом появился Пьер, и вместе с ним – свет, озаряющий небо. Но поддаваться нельзя, следовало лишь работать и держать данное себе слово.
В годы, остававшиеся до начала XX века, Париж был городом, за которым неотрывно наблюдал весь мир. Париж ловко приспосабливался к переменам, и все в нем дышало новизной – искусство, наука. Париж ничего не утаивал: ни полуночников, которые, пошатываясь, разбредались по домам, ни шумных рабочих, бравших штурмом вагоны утренних поездов, ни экипажей, кативших по набережной Сен-Бернар к улице Кювье, ни речных трамваев на Сене, стиснутых каменными фасадами домов со скульптурами. Вечерние фонари проливали на все это свой сизый свет.
То были годы культурного брожения, появлялись новые газеты и журналы и бились за то, чтобы сообщать новости не только образованной элите. Над городом воспарила Эйфелева башня – этот скелет бросал вызов пышности Оперы и других величественных зданий, воплощая в себе стремление к переменам или же просто провокацию. И вот, пока электричество приводило в движение лифты самой высокой в мире конструкции и освещало улицы, вытеснив газовые фонари, ученый, которого ждала слава, открыл излучение, названное по его имени – рентгеновским.
Вильгельм Конрад Рентген всего лишь пытался подтвердить результаты одного из своих опытов: используя катодную трубку, он совершил то, что потрясло мир. Рентген соединил трубку с насосом, дабы разредить все газы внутри нее, а потом закрыл трубку с обоих концов металлическими пластинами – электродами, создав электрическое поле. По трубке пробежало голубое свечение, похожее на молнию, – от положительного полюса к отрицательному.
Удивительным оказалось то, что этот поток энергии не просто излучал свет, видимый сквозь слой черного картона, которым закрыли стенки трубки, но словно вырывался за пределы этих физических преград. Рентген поместил рядом с трубкой фотопластинку и повторил эксперимент: голубое излучение засветило пластину, отпечатавшись на ней.
Рентген побежал звать жену, привел ее в лабораторию и попросил прижать руку к фотопластинке, а сам снова создал внутри трубки электрическое