шестеренки, зазвенело и начало барахлить. Ученик взял ворона на руки, и тонкие нити на его крыльях заблестели.
– Принеси! – приказал Е Чаншэн и подбросил его вверх.
Механическая птица расправила крылья и, с оглушительным шумом набрав высоту, устремилась к заваленному проходу. Приземлившись среди огромных камней, ворон в своих когтистых лапах сжал продолговатый блестящий предмет, который был в два раза больше его самого. Он вернулся к своему хозяину и принес меч в треснувших лазурных ножнах, с фиолетовой гардой и черенком, украшенным резным пером.
– Мицзю! – воскликнул Е Чаншэн и снова устремился к завалу.
Мицзю, по словам Мо Ланьлина, был «легендарным» мечом, который дольше всех служил Су Чжунцину. Каким бы прилежным учеником он ни был, у него имелся один недостаток: он постоянно терял, ломал и портил свои мечи, разумеется, не намеренно.
Первый клинок, подаренный учителем, исчез в реке, когда юноша попытался изгнать водных духов. Второй меч, словно испугавшись, скатился в узкое ущелье, когда Су Чжунцин в порыве прыжка преодолел его. Третий клинок, не выдержав тяжести судьбы, разбился о скалы, унося с собой воспоминания о роковом перелёте меж горных пиков.
Четвёртый меч не разделил судьбу трёх предыдущих, но стал предметом насмешек. Мо Ланьлин и Е Чаншэн не могли скрыть своего веселья, наблюдая, как Мо Дайяо выдаёт оружие Су Чжунцину под строгим надзором, словно ребёнку. Для последнего клинка юноша уже не подбирал старательно имя, так что он получил позорное – Мицзю22, вызвав недоумение у учителя.
Глава 4. Дети ночи.
Высоко в ясном небе, словно растворяясь в его прозрачной синеве, летела Е Чуньлин на своём мече. Её длинные, цвета воронова крыла, волосы, заплетённые в аккуратные косы, развевались на ветру, который играл среди высоких острых пиков. Изысканные украшения девушки мелодично звенели, словно колокольчики, вторя её лёгкому полёту.
Заметив горный обвал, который перекрыл дорогу к школе, Е Чуньлин плавно начала снижаться. Среди огромных камней, в неестественной позе, сидел её младший брат, прислонив голову к валуну. Его синие одежды были покрыты пылью, а на лице читалась смесь усталости и тревоги.
– Е Син! – воскликнула она, спрыгивая с меча на высоте одного чжана. Её движения были столь грациозны, что она словно превратилась в лепесток хайтана, плавно спустившийся к брату. Девушка призвала меч, который завис в воздухе, и убрала в ножны на поясе.
Е Чаншэн поднял голову и улыбнулся, махнув рукой в знак приветствия.
– Сестрица, – произнёс он, его голос был чуть хриплым от долгого молчания.
– Ты не пострадал? – испуганно спросила девушка, осматривая его с ног до головы.
– Нет, но… – он запнулся, взглянув на меч, лежащий неподалёку. – Мог пострадать Су Чжунцин.
– Он здесь? – её голос дрогнул от волнения. Она помогла брату подняться, поддерживая его за плечо.
– Нет, – вздохнул ученик, покачав головой. –