таких же грязных людей, под ручку с губернатором словно по ковровой дорожке важно, высоко держа голову вышагивала Элли Рэй или как она сама себя сейчас называла Лу́на Роуз. Её надменный, высокомерный взгляд метался по толпе разыскивая кого-то, кого было догадаться не сложно. Как и то, что у них намечаются проблемы. Если губернатор заговорит об убитом с Хардгером, а он непременно заговорит за этим он и приехал, это было очевидно, то их маленькая афера вскроется. Эйнара обвинят в фальсификации документов, а малышка Рэй лишится своего мужа и покровителя в одном лице. Нужно срочно что-то предпринять.
Нетвёрдой походкой, он двинулся в самое пекло прямо к Бьёрну, на перерез губернатору и его дорогой, хотя на самом деле не очень, жёнушке не совсем понимая, как будет выкручиваться. Элли тут же заметила его, её лицо сохраняло неприступное выражение, как будто она не тряслась внутри от страха, как осиновый лист, в то время как её глаза кричали ему: «Сделай что-нибудь, пока ещё не поздно!». Сквозившая в них истерика вполне заслуживала смирительной рубашки, но на лице не дрогнул ни один мускул.
«Да Рэй не знаю какая из тебя жена, а актриса ты отменная! Тебе бы в Голливуде играть, а не стирать ноги об подмостки нашего театра!».
До Хардгера оставались считанные метры, а идея дальнейших действий так и не сформировалась, чёртово пойло совсем мозг ему затормозило! И влип бы он в неприятную историю, конкретно так, по самые уши увяз если бы не истошный крик, донёсшийся с юга. Голос Эйнар узнал.
«Если бы не знал, как ты ко мне относишься, цветочек, то подумал бы, что ты играешь в моей команде! – усмехнулся про себя он, переходя на бег вместе с остальными. – Чертовски вовремя подобранный момент!».
Ей удалось незаметно выбраться, оставив за своей спиной подругу папарацци, жениха полицейского, ненавистного адвоката и колоритных жителей. Она праздновала свою победу, пока коварный луч луны не осветил надпись, оставленную несомненно кем-то имевшим отношение к убийце. Неровные буквы с кровавыми разводами, выведенные нетвёрдой рукой гласили: «Я есть яд и я – исцеление».
Сердце Фредерики неприятно сжалось, когда же из мрака ночи ей на встречу выступили три вытянутых силуэта, скрюченные и одетые в висящие на костлявых телах лохмотья, словно ожившая скульптура Огюста Родена – «Три тени» сердце девушки и вовсе пропустило сразу пару ударов. Пятясь назад, она что есть мочи закричала. Силуэты тут же замерли толи, напуганные её криком толи, застигнутые врасплох тем, что она вообще нашла в себе силы на это после встречи с ними.
На её крик тут же откликнулся гомон голосов, и девушка, воодушевлённая тем, что она не одна, что её услышали развернулась и припустила в их сторону. Бежала до тех пор, пока не оказалась в крепких, знакомых руках. Удушливый запах табака и укоризненный взгляд всё же позволили почувствовать себя в относительной безопасности. Не давая даже шанса Хардгеру начать задавать ей вопросы, какого чёрта она тут делает или как здесь оказалась, Фредерика тут же поведала о том, что увидела. На ближайшие