были интересные, сучки, бревнышки – и с ними я тоже общался.
Конечно, если бы на это посмотрел психолог того времени, он бы сказал, что я либо шизофреник, либо страдаю от дефицита внимания. Сейчас люди уже знают, что есть дети-индиго с такими способностями. Но некоторые «специалисты» порой, не вдумываясь, ставят им оглушительный диагноз, ломая жизнь и меняя их будущее.
Когда я был маленький, удивлял даже своих родных и близких. Например, приезжает тетя, а я спрашиваю: «Зачем вы приехали? Ведь ваш муж ждет дома, ругается». И на самом деле оказывалось, что он ругался, не хотел отпускать ее. Или огорошивал: «Ну, доставайте быстрее медвежонка! Он у вас в сумке, я хочу его быстрее получить!» – «А откуда ты знаешь? Я хотела вручить его тебе через два дня, когда будет твой день рождения». «Ну, ты уже приехала, тетя, вручай сейчас этого медвежонка». Я такие вещи видел и знал уже тогда. Это было для меня совершенно естественно. Все взрослые об этом тоже знали, но каждый раз поражались, считая, что я развит не по годам. Хорошо, что у меня хватило ума и осторожности не рассказывать об этом в школе – я понял, что другие дети отличаются от меня и моих родных.
У нас был очень дружный класс. Сельские школы отличаются от городских, там как будто много маленьких семеек: первый класс – одна семья, второй класс – еще одна и так далее. Жили мы очень дружно, играли в снежки, выезжали кататься с крыши занесенного снегом склада. Мы даже ездили собирать картошку, ведь это был СССР.
В школе я любил литературу, мне очень нравилась химия, привлекала биология. И конечно, после окончания собирался поступить на психологию. Эта наука тогда набирала популярность у нас в стране и необычайно меня влекла. Но в 1994 году в Университете Оренбурга не было такого факультета. Это был все еще СССР, преподавание на подобных факультетах было крайне осторожным, осмотрительным, «как бы чего не вышло», как бы не сказать чего-то лишнего, не встраиваемого в генеральную линию партии, а уж тем более нельзя было затрагивать темы парапсихологии, открывать сознание. Факультетов психологии было немного и только в центральных вузах страны, а позже изучение психологии стало медленно распространяться по всей России и другим республикам. Поэтому я поступил на то, что ближе всего к магии, – это наука о превращениях. Я поступил на химика-биолога.
Химия – это наука о трансформациях, почти алхимия. Проучившись два года, в 1996 году я все же перевелся на неожиданно открытый факультет психологии. Я первый выпускник этого факультета в Оренбурге! Таким образом, я добился, чего хотел. Случайность это или нет – не знаю, но целеполагание – великая сила, и она мне не раз помогала. Я перфекционист и во всем старался добиться наилучшего результата, поэтому учился хорошо, но своими способностями пользовался избирательно.
Естественно, я мог бы не готовиться вовсе: мог запросить у Вселенной билет № 13, мое любимое число, или билет № 17, или билет № 7 или № 8. Но я давал другую установку: «Я хорошо знаю билеты № 8, 12, 14, 15 и 17, пусть какой-то из них мне выпадет. Пожалуйста!»