Дьявол пишет мемуары. Макс Блэквуд

он.

      – Вы уверены? – спросила Эмили. – Может быть, вы лжете себе?

      Артур замолчал. Он знал, что она права. Он лгал себе. Он лгал о многом. Он лгал о том, что он был вынужден убивать. Он лгал о том, что он чувствовал вину. Он лгал о том, что он не монстр.

      Но он не мог признаться в этом. Он не мог признаться, что он монстр.

      – Я не лгу, – повторил он.

      – Вы уверены? – спросила Эмили.

      – Да, – ответил Артур. – Я уверен.

      Эмили молчала, записывая что-то в блокнот.

      – Хорошо, – сказала она наконец. – На сегодня достаточно. Завтра продолжим.

      – Как скажете, мисс Картер, – ответил Артур, вставая со стула.

      Она кивнула ему и вышла из комнаты. Артур смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду.

      Он снова подошел к окну и посмотрел на серый, неприветливый двор. Он усмехнулся. Игра продолжается. И он должен выиграть ее.

      Он вернулся в свою камеру и сел за стол. Он взял перо и начал писать. Он писал о своем первом убийстве, о своей панике, о своем страхе. Он писал правду. Или, по крайней мере, то, что он хотел, чтобы считали правдой.

      Но он не мог обмануть себя. Он знал, что он лжет. Он знал, что он монстр.

      И это пугало его больше всего.

      Закончив писать, Артур откинулся на спинку стула и закрыл глаза. В голове гудели вопросы без ответов. Слова Эмили звучали эхом, словно приговор. “Может быть, вы просто лжете?”

      Он знал, что она права. С самого начала он плел паутину лжи, пытаясь убедить не только ее, но и себя, в своей “невиновности”. Но как долго он сможет продолжать этот обман? Как долго сможет скрывать правду, которая разъедала его изнутри?

      Он открыл глаза и посмотрел на листы бумаги, исписанные его неровным почерком. Это была его история, но в ней не было его настоящего. Там был только фасад, маска, тщательно сконструированный образ жертвы обстоятельств.

      Он скомкал один из листов и выбросил его в угол камеры. Это было недостаточно хорошо. Он должен был быть убедительнее, искреннее, жалостливее. Он должен был заставить Эмили Картер поверить в его раскаяние, в его желание искупить вину.

      Иначе все будет напрасно.

      С наступлением ночи Артур ворочался в своей койке, не в силах уснуть. Его мучили кошмары, в которых он видел лица своих жертв, их глаза, полные ужаса и мольбы. Он слышал их крики, их стоны, их проклятия.