которые она дает детям. И постепенно, не торопясь, перешел к главному: заговорил о самооценке ребенка, которая напрямую зависит от мнения значимых взрослых, в том числе и от школьного учителя. Отметил, что учительская строгость порой может граничить с жестокостью – и грань эту не всегда просто увидеть. Рассказывал об эмпатии, об умении слышать ребенка, сопереживать ему, быть ему добрым другом, а не строгим критиком.
На мои абсолютно корректные рассуждения учительница отреагировала достаточно резко. Она сказала, что не нуждается в советах и сама знает, как вести себя с детьми. После этого встала из-за стола и подошла к двери, дав понять, что наш разговор окончен.
Казалось бы, встреча была провалена, но я был доволен результатом. Наша беседа подтвердила мои догадки: передо мной сидел неуверенный в себе человек, который не в состоянии по-другому объяснить урок 20 подросткам, кроме как через крики и оскорбления.
Где-то внутри нее наверняка «прятался» добрый и понимающий педагог, но снаружи мы видели только раздраженную фурию, которая смотрела на детей и родителей как на неодушевленные предметы.
И, к сожалению, наш случай не исключительный. Учителя нередко оправдывают насилие над детьми тем, что у них «такие методы». Мол, да, я строгая, у меня железная дисциплина, но зато мои ученики достигают высоких результатов. Такой подход – норма для большинства современных школ.
Современная система образования отражает устаревшую систему мышления. Назову ее основные признаки:
• воспитание покорности и послушания вместо поощрения инициативы;
• демонстрация детям своих силы и превосходства вместо общения с ними на равных;
• отсутствие эмпатии как одной из главных ценностей;
• образование в духе «сиди смирно и слушай старшего».
Дети целыми днями проводят за партами, в школьном расписании нет уроков йоги, занятий по скалолазанию, садоводству, настольных игр, совместных походов в театр. Никто не учит детей медитировать, правильно дышать, слушать свое тело. И даже на школьных переменах, вместо того чтобы играть в подвижные игры, все сидят в классе.
К счастью, наша история закончилась хорошо. Мы нашли школу, где доверительные отношения между учителем и ребенком ценились больше оценок в дневнике. В новом классе наша птичка снова защебетала, к ней вернулось желание учиться, она перестала бояться отвечать на уроке и переспрашивать учителя, если что-то непонятно.
В этой истории меня огорчил тот факт, что директор нашей первой школы прекрасно знал о проблеме. Мы были не первыми родителями, которые жаловались на строгую учительницу, доводящую детей до слез. Но администрация молча игнорировала все жалобы: учитель проработала в школе много лет, считалась уважаемым педагогом, которого не могли просто так взять и уволить. Что ж, репутация школы оказалась дороже детских слез.
Но было в этой истории и то, что меня, как отца, очень порадовало: поведение моей дочери. Ее нежелание мириться с ситуацией, ее умение