ты, Оксаночка, давай-ка поразмыслим вместе,
Что плохо? А что и, может, хорошо…
Ты говоришь, что женщин мужики забыли,
Что картами, – вдруг, – стали увлекаться…
А ты видала, как они весь день, пилили?
И знаешь, как им отдыхать и развлекаться?
Придут домой усталые с работы,
Им бы помыться, отдохнуть…
А бабы их встречают со своей заботой,
Как чучело одеты и не дают вздохнуть.
И требуют, то, то ей сделай, – или это…
А мужику и слова не скажи…
Начнут орать, давить советом…
Ты думаешь, милашка, это жизнь?
А пацаны должны курить – они ж мужчины,
Им с девками уже пора дружить.
Чем лучше пахнуть табаком, – иль псиной?
Скажи, красавица, как быть?
IV глава. Испытание
Ему б нашла Оксана что ответить,
Да дочь давно ждала за дверью.
А крестик не могла бы не заметить,
Ей захотелось в выигрыш поверить.
Они ушли, а Гришка тут поддался
Сиянью крестика, его волшебных чар.
Ну и, конечно, проигрался…
Стал жертвой Беса, дух его упал.
А тот, – с зловещею улыбкой,
Похлопав Гришу по плечу,
Промолвил: – «Угощу я рыбкой…
Пойдем, приятель, тебя я подлечу».
Пошёл Григорий вслед за Бесом,
А тот привёл его к себе в сарай.
– Что, братец, нос повесил?
Я предложенье сделаю, а ты уж выбирай…
И рассказал ему такую сказку,
Что крестик этот не простой,
Он вынимает душу по указке
И отдает её душе другой.
Но испытание не делал,
Недавно приобрёл и потому не мог,
И если Гришка парень смелый,
Ему поможет и закроет долг.
– Что от меня-то тебе надо?
Чем я помочь могу с крестом?
– А ты садись вон с той собачкой рядом,
Все расскажу тебе потом.
В углу лежала Жучка со щеночком,
Он только появился в этот свет.
Григорий взял его на руки молча,
Тут Бес воткнул в него свой крест.
Крест, ярко вспыхнув, засветил
И вырос огненным кинжалом.
Насквозь Григория пронзил.
Потом в щеночка впился жалом.
Тот только взвизгнул жалко…
А Гришка мумией, – застыл…
Перенаправив остриё кинжала,
Прижав Григория, Бес и в себя его вонзил.
И вновь Григорий оживился…
Но только стал уже не тот.
В глазах искрою засветился,
И чуть полнее стал живот.
Бес замер, за сердце, – схватился,
Бездушно бледное лицо скривил,
На землю молча повалился
И дух, как видно, испустил.
Григорий тело оттащил подальше
И уложил его как будто спать,
Затем нагнулся и в придачу
Решил и сапоги свои забрать.
Как только он переобулся
И начал ноги разминать,
Вдруг