накатываясь, как волны на чёрный песок. Музыка не спешит, она растекается, пробирается в щели пола, в углы комнаты, в самые глубины сознания.
Чем дальше он продвигался, тем сильнее ощущал что-то странное. Символы теперь читались чётче: среди извивающихся фигур он видел то ли глаза, то ли вытянутые человеческие силуэты, загадочные письмена, которые не были похожи ни на известные ему руны, ни на классические орнаменты. Поначалу он думал, что это просто затейливая резьба, но сейчас ему казалось, что узоры как будто следят за ним.
Нахмурившись, Эйден судорожно схватил том по описанию древней резьбы и витиеватых рунах, быстро перелистывая страницы. Внутренний голос уговаривал его, что ответ вот-вот найдётся, что достаточно лишь найти нужный раздел. Но чем больше он читал, тем отчаяннее становилось понимание: в книге не было ничего подобного. Ни одной подходящей параллели, ни одной зацепки.
– Чушь, – пробормотал он, с раздражением захлопывая фолиант и стряхивая пыль с кисти. – Я просто вымотан.
Чтобы закончить очистку, он решил воспользоваться специальным растворителем. Разбавил его, смочил ватную палочку и аккуратно провёл ею по одному из глубоких витков, собираясь удалить застарелый налёт. И тут в мастерской словно подул ледяной ветер. Свет фонаря у него над головой слегка мигнул, а кожа покрылась мурашками. Эйден вздрогнул, поднял взгляд и увидел зеркало.
Оно не двигалось, не дрожало, но в отражении он заметил странную деталь: слой пыли, который он смахнул, по-прежнему лежал на раме. А в зеркале – там она выглядела все такой же запылённой, будто никто не прикасался к ней. Секунда смешанного ужаса: пыль, которую он только что убрал, должна была пропасть в отражении тоже, но зеркало копировало ранний вид, «до чистки».
– Может, я спутал угол? – пробормотал он, пытаясь высмотреть расположение. Но чем дольше он смотрел, тем отчётливее понимал: его реальные движения и отражение как будто не совпадали. Словно зеркало показывало не текущий момент, а что-то чуть смещённое во времени.
А затем он увидел, как один из символов на раме в зеркале начинает двигаться, меняя форму. Отчётливый лёгкий толчок, будто в древесине шевельнулись сплетённые линии.
Эйден отпрянул и отвернулся, сердце сжималось. Но когда он резко обернулся к самой раме, та была неизменна, покрытая ровным, тёмным слоем. Ничего не двигалось. Снова бросил взгляд на стекло – и там тоже всё замерло, картина совпадала с реальностью.
– Оптическая иллюзия, – шёпотом проговорил он, приподняв брови в растерянном недоверии. – Игры света.
Эйден шумно выдохнул, стряхивая напряжение с плеч, и с натянутой улыбкой пригрозил зеркалу пальцем:
– Ты играешь со мной, да? Ух, я тебе…
Голос прозвучал чуть громче, чем он рассчитывал, разрезав музыку, которая продолжала плотно заполнять комнату. Он усмехнулся, но усмешка вышла неестественной, какой-то кривой.
Зеркало не ответило.
Но на секунду