и приду назад – дом мой пуст.
Неширок мой стол, невысок мой шкаф – пусть стоят.
Я попью чайку, посмотрю в окно: гаснет снежный день,
как природа, скуп, как рисунок, стёрт, как бумажка, смят.
Прожит как? – никак. Кто звонил? – никто. Где я был? – нигде.
Нет меня. А в шкафу что находится? Книги.
Нет меня. На столе что находится? Чайник.
Вот и пусть кто желает их двигает.
Что ещё вам сказать на прощанье?
Телефон мой не автоответчик, – без меня он не отвечает.
Гаснет день. Исчезают и чайник, и книги.
А затем – стол и шкаф невидимками стали.
Если б знали вы, – верю – вы мне помогли бы
день прожить так, как надо, как прожили сами.
Я заочно признателен вам за надежду.
День великим рождался, да, видно, напрасно сгорел.
Вы бы мне помогли стол и шкаф передвинуть, но где же
были вы до сих пор? Мебель продана. Ночь на дворе.
***
Как играет на пианино
И поет! Пусть ко мне спиною.
Я – не слышащий половины
И не знающий, что со мною —
Все пытаюсь понять причину
Этих радостных совпадений,
А она распрямляет спину
Еще круче, еще сильнее.
И ее мелодичный голос
Проникает в мое сознанье,
И, как будто бы успокоясь,
Отвечаю я на лобзанья,
Прерываю ее сопрано,
Ощущаю касанья пальцев,
Говорю ей об этом прямо
И не думаю уклоняться.
И не думаю, и не брежу,
И не верю, и в нетерпенье
Кожей чую: чем звуки реже,
Тем быстрее от песнопенья
С нею мы переходим к яви,
Переходим по нотным знакам
К легким, искренним и лукавым
Знакам нашего зодиака.
УЛЕТАЮ
Взлетает стая сизарей с соседней крыши.
А чем я хуже? – я – за ней, и даже выше
Лечу – просторно мне, легко, мелькают люди,
Меня когда-то к ним влекло, теперь не будет.
Теперь свободен я, незрим, недосягаем.
И – кто бы что ни говорил, – я не слуга им.
Они сожрали жизнь мою, как моль, как мыши,
Но я пою, а что пою, никто не слышит.
И не услышит никогда, и не узнает,
Что улетаю в никуда за сизой стаей.
Что милых сёл и городов, озёр и пашен
Оставить лики не готов во дне вчерашнем.
Пусть даже ель срубить в лесу – бесчеловечно,
Я унесу их, вознесу, чтоб жили вечно.
Борис КОЛЕСОВ. Мои календы
СНЕЖНАЯ БОЛЕЗНЬ
Январь жесток.
Всё так. Жесток.
Но мы его благодарим —
Хоть блеском снега день дарим —
За то, что насмерть не обжег.
Еще за то мы благодарны,
Что ночь, как бдительный пожарный,
Спасла нам зрячество и честь
Услышать благостную весть:
За днем
И новый день настанет.
…Но будет больно нам смотреть,
Как души