однако, сюда.
Генка встрепенулся. Дед, не обращая внимания, продолжал :
– Скучная такая была…
– Она что- нибудь говорила?
– Нет, однако. Только попросила лодку, в последний раз, говорит, прокачусь и поплыла прямо туда. – И дед махнул в сторону их любимого мыса.
Оставив недопитый чай, Генка вскочил, схватил вёсла и кинулся к лодке.
– Куда, чертёнок? Она ничего не говорила, а записку оставила…
Но Генка не слышал. Он уже грёб, и руки его не знали усталости. Лодка выскакивала из воды и неслась, что называется, не дыша.
– Она была здесь, – шептал он. – Она была, она хотела меня видеть. Меня! Ему захотелось петь. Но вместо слов из груди вырывались хриплые звуки. – Она искала меня, – шептали пересохшие губы.
Генка выпрыгнул на песок. Ничего не изменилось за его отсутствие. Тот же берег, те же волны, бегущие в сверкающую даль. Разве какие-то камни на девственной отмели. Он подошел ближе и замер. Беспорядочное нагромождении камней слилось в стройные поющие слова. Генка зажмурилась, тряхнул головой, желая убедиться, что это не сон, снова открыл глаза и прошептал вслед за каменными буквами:
«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ГЕНКА!».
– Таня – это ты, – перебирал он гладкие горячие камушки. «Я люблю тебя», – перечитывал он бесконечное количество раз. «Люблю тебя!» – пели бездушные камни. «Люблю тебя» – шелестели волны. «Вы ещё встретитесь» – улыбалось солнце. Генка подошёл к самой воде. Волны мягко касались его ног и неслышно убегали. "Я найду тебя, Таня! Я выверну улицы Алма—аты наизнанку и найду тебя! – шептал он. – Ты любишь меня, и я люблю тебя». Генка отошёл к тому месту, откуда увидел поющие слова и ликуюшая радость вскинула его руки и сияющий взгляд к заснеженным вершинам гор.
– Я люблю тебя, Таня! – во весь голос крикнул Генка. «Люблю… Таня… а….а» – откликнулись ему далёкие горы. И Генкина любовь, пробежав по всем закоулком озера, поднялась выше, к облакам, и скрылась за белеющими вершинами гор..
Месть
– Да брось, Лёнька! Зачем сходить с ума? Завтра же будешь жалеть об этом.
– Отстань!
Я кидал в чемодан рубашки, книги, сигареты. Женька сидел рядом и пытался меня образумить. Я его не останавливал, но не останавливал и себя. Небольшой нажим на крышку чемодана, щёлкнула защёлка.
– А всё-таки зря.
– Не думаю.
Пальто, кашне, шляпу натянул поглубже – вчера ударил мороз.
– Ну, Женя, увидимся в институте. Справку о практике отметишь. Будь здоров.
– Не дури, Лёнька!
Я хлопнул дверью и вышел. Я не мог больше оставаться в этом, в один момент ставшем мне неуютном южном городе, на этом, ставшим приземистым и серым заводе, ещё недавно казавшемся верхом технического совершенства, где мы проходили свою последнюю практику перед дипломом. Где в соседнем подъезде в такой же стандартной квартире – общежитии