в ее гордом взгляде, в ее раздувающихся ноздрях, в ее красивом, но крепко стиснутом, почти жестоком рте. Если бы даже закрыть ее лицо, то самый поворот головы свидетельствовал бы о неукротимой натуре.
Милочка подошла к ней (семейство мистера Мигльса и мистер Кленнэм, которые одни оставались в комнате, заинтересовались ею) и остановилась, а когда леди оглянулась, робко спросила:
– Вы ожидаете кого-нибудь, кто должен вас встретить, мисс Уэд?
– Я? Нет.
– Папа посылает на почту. Посыльный может спросить, нет ли письма для вас.
– Благодарю. Я не жду писем.
– Мы боимся, – сказала Милочка робко и ласково, садясь подле нее, – что вы будете чувствовать себя одинокой, когда мы все разъедемся.
– В самом деле?
– Я не хочу сказать, – продолжила Милочка тоном оправдания, смущенная взглядом незнакомки, – что мы считаем себя подходящим обществом для вас или думаем, что вы нуждаетесь в нашем обществе.
– Я, кажется, не давала понять, что нуждаюсь в обществе.
– Нет, конечно. Но все-таки, – сказала Милочка, робко дотрагиваясь до ее руки, лежавшей на диване, – не может ли папа быть чем-нибудь вам полезен? Он был бы очень рад.
– Очень рад, – сказал мистер Мигльс, подходя к ним с женой и Кленнэмом. – Право, мне было бы очень приятно чем-нибудь услужить вам.
– Благодарю вас, – ответила она, – но мне ничего не нужно. Я предпочитаю идти своим путем, как мне вздумается.
– Да? – сказал мистер Мигльс, глядя на нее с некоторым смущением. – Однако у вас сильный характер.
– Я не привыкла к обществу молодых девушек и вряд ли сумею оценить его. Счастливого пути. Прощайте!
По-видимому, она не собиралась протягивать руку, но мистер Мигльс протянул свою, так что нельзя было отказаться от рукопожатия. Она положила свою руку в его совершенно безучастно, точно на диван.
– Прощайте! – сказал мистер Мигльс. – Это последнее прощание здесь, потому что мать и я уже простились с мистером Кленнэмом, и ему остается только проститься с Милочкой. Прощайте… Быть может, мы никогда не встретимся больше.
– На нашем жизненном пути, – ответила она странным тоном, – мы встретимся со всеми, кому суждено встретиться с нами, и сделаем для них, как и они сделают для нас, все, что должно быть сделано.
Выражение, с которым были сказаны эти слова, заставило Милочку вздрогнуть. Казалось, под тем, что должно быть сделано, подразумевается непременно дурное. Девушка невольно прошептала: «О папа!» – и прижалась поближе к отцу. Это не ускользнуло от внимания говорившей.
– Ваша милая дочь, – сказала она, – содрогается при мысли об этом. Но, – продолжила она, пристально глядя на Милочку, – вы можете быть уверены, что уже вышли в путь те женщины и мужчины, которые должны столкнуться с вами и столкнутся. Да, без сомнения, столкнутся. Они могут находиться за сотни, тысячи миль от вас; могут находиться рядом с вами, могут явиться из грязнейших подонков этого города.
Она