Ефимовичу. Он должен тебе помочь.
Эти разговоры велись уже так давно. Отец обещал сходить в дирекцию, но когда доходило до дела, тушевался перед кабинетом и уходил. Ему было неловко просить что-либо для себя, в то время как, ему казалось, за этой дверью решались более насущные проблемы. Веронике же, по большому счету, это было все равно. Она прекрасно обходилась без телефона и только в редких случаях вспоминала, что было бы неплохо его иметь.
Глава 7
В среду немец утром должен был улететь в свой Гамбург, и Вероника немного волновалась, с кем ей придется работать сегодня! Выйдя в зал, где Лев Маргаритыч распределяла девушек, она внутренне молилась: «Только бы не попасть снова к какому-нибудь любителю каракуля». Ей повезло. Японец, маленький и с чудовищным английским произношением, повел ее в зал с соболями. Он расположился за столом, раскрыл свою папку с описанием лотов. И тут Вероника услышала французскую речь. Французы говорили тихо, но некоторые слова можно было разобрать. Пожилой что-то втолковывал молодому, указывая на подшерсток шкурки. Внезапно появилась Людка Коротышкина с соболями в руках, заметила Веронику и радостно кивнула в сторону молодого француза. Мол, вот он, мой красавец!
Вероника одобрительно кивнула ей в ответ и даже показала большой палец в знак восхищения, хотя видеть француза не могла. Он стоял к ней спиной, и она оценила только его высокую и стройную фигуру, вырисовывающуюся под белым халатом.
– Двадцать семь, – прервал ее пантомиму японец, и Вика побежала за названным лотом.
В это время Людмила разложила перед своими французами соболя, забрала тот лот, который они смотрели прежде, и побежала за следующим, догоняя уже ушедшую вперед Веронику. Девушки встретились в проходе между рядами с вывешенными мехами.
– Ну, как он тебе? Я влюблена, жуть! – зашептала Людка.
– Я его не очень рассмотрела, – с сожалением ответила Вероника. – А ты ему как?
– Никак. Только улыбается. Но ничего, я своего добьюсь. Еще день-два, и будет моим! – уверенно выпалила Коротышкина.
Шкурки норки – пушистые, нежные, довольно длинные, и нести их было удобнее на обеих руках. Когда Вероника разложила соболя перед японцем, он сердито посмотрел на нее и отрывисто протявкал по-английски:
– Почему так долго? Работать надо быстро, русский лентяй!
Веронику даже бросило в жар от этого наглого тона, но она сделала вид, что не так хорошо знает язык, чтобы понять его и улыбнулась в ответ.
– Следующий, …два, – рявкнул японец.
– Простите, тридцать два или сорок два? – переспросила тревожно Вероника. Японец не очень понятно произнес цифру, а в английском произношении цифры 30 и 40 очень похожи.
– Ты что не слышишь? Я сказал ясно …два, – опять непонятно повторил японец.
«Черт с ним, принесу тридцать два. Сейчас он смотрит двадцать седьмой. Логично будет не перескакивать на сорок через тридцатку», – подумала Вероника и отправилась за лотом.
Проходя