подчиняться, вам все равно введут сыворотку, но силой. Для вашего же блага и здоровья, прошу задрать рукава одежды и оголить плечо любой из рук, – спокойно отвечает ей женщина-медик.
Стена снова отъезжает в сторону, и в комнату входит пять мужчин в черной форме с красными полосами на манжетах и воротниках. У всех на поясе кобура с пистолетами, а на плече номер.
Но охрану замечают не многие, большинство ребят встают со стульев и начинают кричать.
Один из охранников, вытаскивает из рук пистолет и стреляет вверх. Все дергаются, кто-то пригибается, закрывая голову, кто-то взвизгивает.
– Это Аспиды. Они имеют право применить оружие, если вы не будете подчиняться. А теперь, всем сесть.
Ее голос превратился в сталь. От былой доброжелательности не осталось и следа. Из еще одной стены выехал маленький столик со шприцами, который, как по команде проследовал за женщиной в конец комнаты, где она вколола первому подопытному сыворотку.
Мальчишка стал хватать ртом воздух, а потом вдруг обмяк на своем стуле и перестал шевелиться вообще.
Теперь мне действительно стало страшно. Я и так всю жизнь была самым настоящим ипохондриком, а в этом году летом неожиданно появилась аллергия на нектарины, и теперь я вообще боюсь всего нового, да и не нового. А здесь какая-то сыворотка, от которой у меня может случиться анафилактический шок и смерть. И это еще неизвестно, какие побочные действия будут, если я выживу после укола.
Многие пытались уломать тетку не колоть им сыворотку, но все это оканчивалось тем, что два Аспида держали подростка за руки, а женщина вводила им под кожу жижу.
Очередь добирается до меня неимоверно быстро, минут за десять, наверное.
– Понимаете, я аллергик, и очень боюсь, что могу среагировать… – начинаю я, но ее это не волнует.
– Имя, фамилия, возраст, день рождения, планета, – требует женщина, протирая мне плечо спиртовой салфеткой.
– Екатерина Гумилева. Седьмое января. Шестнадцать лет. Планета Земля? – последнее предложение звучит скорее вопросом, чем уточнением, потому что назвать планету, на которой я живу, меня не просили никогда.
– Сыворотка гипоаллергенна, – усмехается женщина и делает мне укол. – Сиди смирно.
Сначала кажется, что место прокола обожгло, но уже во вторую секунду по телу разливается странный холод, будто по венам пустили колодезную воду. Я перестаю чувствовать свою левую руку. Холод распространяется по всему телу. Пальцы не гнутся, воздух в легкие проходит со свистом.
Вот оно. Кажется, я сейчас умру.
Сердце бешено колотится в груди, отсчитывая свои последние удары.
– Мне плохо! Помогите! – прошу я, вставая со стула, и в этот же момент понимаю, что не могу пошевелиться.
Я чувствую себя живым манекеном, который вот-вот пошатнется и упадет вперед, лицом в пол.
– Неугомонные. Каждый раз одно и то же. Сказали же, сидеть, – женщина возвращается ко мне и нажимает на какую-то точку у меня на шее.
Мешком старой проросшей картошки я валюсь обратно на свой стул.