же роботом.
Я шагнула в лифт и тихо взвыла, когда он начал подниматься. Почему я не подумала о том, что работа Грейс – это совершенно не моя сфера, когда соглашалась заменить ее. Для меня приемная любого босса – это пыточная, где приходится замкнуться и видеть лишь одну работу. Сидеть в одиночестве, не разговаривать обо всем на свете с Люси, и каждый день видеть только лицо своего начальника, постоянно кивать на любой его приказ и выполнять все его требования. А что самое страшное – ошибки не прощаются. Такой человек, как Дэвид Голдман, даже времени на адаптацию не выделит, я в этом уверена.
Да настанет период выживания.
Двери лифта передо мной распахнулись, и я тут же оказалась в светлой приемной нашего президента. Белые оттенки, ослепительная чистота и невероятная тишина.
Я ступила на белый пол из мрамора, облицованный гладкой поверхностью, и посмотрела в сторону. Рядом с панорамным окном сидит Грейс и что-то сосредоточенно печатает на компьютере. Одновременно начал работать принтер. Грейс одной рукой продолжала печатать, а другой забрала распечатанный документ и отложила его в сторону.
Выполнять несколько дел одновременно – еще один аттракцион в работе ассистента.
Я кашлянула, таким образом привлекая к себе внимание. Грейс посмотрела в мою сторону и встрепенулась.
– О, отлично, ты здесь.
Она встала со своего кресла и поправила на бедрах слегка поднявшую вверх юбку нежно-розового оттенка.
– Пойдем.
На своих каблуках она подбежала к массивной, дубовой, лакированной двери. Я вобрала в себя как можно больше воздуха и выдохнула, шагая за Грейс. Она дернула за ручку и вошла вперед. Мне оставалось идти за ней и держаться из последних сил, чтобы не грохнуться в обморок от дичайшего волнения.
– Господин Голдман, я привела свою замену.
Я подняла глаза и увидела широкий стол, за которым восседал Дэвид Голдман. За ним огромное панорамное окно, затонированное от солнца. В этом кабинете так же преобладают светлые оттенки серого и коричневого, и уже не кажется, будто я вошла в Преисподнею.
Когда мы с Грейс встали напротив господина Голдмана, только тогда он оторвался от бумаг и посмотрел на нас.
Я задержала дыхание и напряглась. Стало холодно. Он некоторое время молча смотрел на меня, затем уголки его губ дрогнули в усмешке. И гадать не нужно о том, какие мысли сейчас посетили его голову при виде меня.
Я поправила свои очки и тихо выдохнула, сглотнув ком в горле. Цепкий взгляд моего босса приковал меня к полу.
– Уверяю Вас, эта девушка справится, – хвалила меня Грейс, а мне хотелось заорать, что я не справлюсь с ее работой.
Но вдруг, когда я уже готова была сдаться, на помощь приходит мой внутренний стержень, который напоминает мне о том, что слабость перед страхами – это трусость, а это не профессионально. Поэтому я сжала кулаки и продолжала стоять на месте, как товар, который тщательно оценивают.
Наконец, после, как мне показалось, вечного осмотра моего внешнего вида, он заговорил:
– Ты