с дивана, оставляя свою чашку на журнальном столике.
– Ну, если так, то хорошо, – с удовольствием на лице проговорила мама.
Я подошел к ней, чтобы поцеловать ее в щеку на прощание, и взял Ариэль за руку.
– Твой чемодан уже в багажнике машины Дэвида, – дала знать мама, бросая нам в след.
– Хорошо. До скорого.
На улице я открыл Ариэль дверь пассажирского сидения, после чего занял свое водительское сидение и выехал с территории семейного особняка. Была бы моя воля, оставил бы Ариэль там и уехал без предупреждения. Один факт ее присутствия в этой машине меня раздражает.
До моего загородного дома мы доехали молча. И я рад, что она не проронила ни слова хотя бы тогда, когда я был за рулем и не желал слышать ее голос. Но в доме моему покою настал конец, и я был готов к этому.
Я прошел вперед, желая скрыться в спальне, но стальной голос Ариэль за спиной меня остановил:
– Ничего не изменилось. Даже разлука не помогла. Ты такой же черствый и холодный.
– Может тогда тебе уйти, если тебя что-то не устраивает?! – злостно ответил я, не сдерживаясь.
Последовало молчание, а через несколько секунд я услышал, как шпильки ее туфель ударяются о кафель в холле. И судя по их характеру, Ариэль подходит ко мне медленно, словно хищница, испытывая меня на прочность. Она встала передо мной, надменно улыбаясь. Ее карие глаза выражают высокомерие. Дерзость, которой она плюется в меня, вызывает во мне шквал ярости и злости.
– Ну уж нет, дорогой. Никуда ты не денешься от меня. Мы с тобой связаны. И мы с тобой вместе навсегда.
Ариэль встала ко мне вплотную и накрыла мое лицо своими холодными ладонями, притягивая меня к себе. Она коротко, но жадно накрыла мои губы своими и отстранилась с победной улыбкой.
Ей по душе испытывать мое терпение. Ей нравится понимать, что наши отношения рушатся, и из-за этого наказывать меня своими дерзкими словами и действиями.
Но у меня осталось слишком мало терпения. Еще немного, и я брошу в ее лицо все фотографии, на которых запечатлены все ее измены. Я хотел сделать так, чтобы она вышла из этих бессмысленных отношений чистой, но ее поведение вынуждает меня вылить на нее все дерьмо. Ариэль не любит, когда к ней остывают первым. Она любит бросать, но не терпит, когда бросают ее. Девчонка, выросшая в тепличных условиях, знающая лишь об эгоизме, и уверенная, что ей все должны.
– Я даю тебе возможность уйти самой, – повторил я свои намерения.
– Но при этом ты хочешь этого. Если бы не хотел, может быть и ушла. А вообще, лучше бы помог мне и попытался спасти эти отношения.
Она играет на арфе, а ее струны – мои нервы.
Я вздохнул.
– Нечего спасать, Ариэль. Уже давно.
– Но я все же попытаюсь. Ты мой, Дэвид Голдман.
Ариэль нежно сжала мой подбородок и жадно поцеловала в губы, затем развернулась и начала подниматься по лестнице на второй этаж. Я сжал челюсти, брезгливо вытер губы тыльной стороной ладони и направился в кухонную зону, чтобы найти в своем