те места и двинулась на юг, по дороге присоединяя к себе каких-либо малочисленных беженцев. Надо сказать, что время такого передвижения совпало с наступлением очередных холодов.
Орда к этому подготовилась и запаслась своим провиантом, не забывая, конечно, добывать и пополнять то же на ходу своего спуска на юг, где, как им думалось, должно было быть теплее.
Но холода настаивали на своем. По дороге им встречались люди такого же или сходного происхождения и пополняли их группу. Надо отдать должное тому вождю и самим людям.
Если бы они поступали иначе, то многие уже настоящие сибиряки, алтайцы и т. д. просто не состоялись бы. Часто жалея таких вот пришлых, вождь отправлял в обоз колонны, где их кормили и обогревали шкурами, а также небольшим костром, разведенным прямо на телеге, которую принято называть «бричкой».
Само слово «бричка» произошло от слова «бричать», что значит тянуть, подталкивать. От этого уже потом произошло брыкаться, синоним толкаться и т. п. Но тогда в силу вновь переформированных русских корней слов то же самое звучало, как «тлеж».
То есть, по ходу движения над бричкой, а она именно так и называлась вначале самими ордынцами, развевался дым, что обозначался именно словом «тлеж».
Так и говорили тогда: «На тлеже…». От этого и произошло русское – «телега». И все по тем же причинам исконно народной мудрости.
Вообще, в истоках русскоязычия пролегает традиция изменения состава коренных слов, как говорят, до безобразия.
Среди самих русских это принято называть «как душе угодно». А если понять, что душа – то есть ум, то, соответственно, можно и вывод сделать о его состоянии. Но это так, к слову, как говорят.
Вы можете не поверить, но уже тогда ордынцы знали такое понятие, как «печь-буржуйка».
Из небольших камней, найденных на берегу частей белой глины и песка, они сооружали прямоходные печи, трубы которых возвышались над кожаным наметом. В днище телеги было сделано отверстие, чтоб вниз падали прогоревшие части угля, смешанного с конским навозом или дерева с тем же, потому как уголь был под рукой только в некоторых местах.
Обоз шел всегда позади, так как недогоревшие угли могли обжечь ноги лошадей, тянущих телеги.
Кстати, первая подкова появилась именно от этого, а не от скольжения или исконно русской зимы. Кочевники очень ценили лошадей, ибо для них они были, как сама жизнь.
Шкуры стягивали только с уже старых или доходящих, как это принято говорить. И речи быть не могло зарезать молодую лошадь и особо кобылу. За это попросту существовала смертная казнь, признанная всеми ордынцами без исключения.
Такое искажение уже в настоящее время – это дань русской народной мудрости. Именно оседлые русские из состава полян, горян, радимичей и др. приспособили этих животных в еду.
Для настоящих кочевников лошадь – священное животное. Оно так и обозначилось в самой истории. К этим же можно отнести и половцев-печенегов,