молчание. Я не хочу обсуждать это при Арни, который, возможно, только что пережил то же, что и женщина. От воспоминаний меня снова охватывает дрожь, и я вновь обращаю взгляд на следы. Они выглядят ужасно.
– Я думаю, тебе стоит прилечь и отдохнуть. Ты, наверное, очень устал, – Дастин поднимает его и подталкивает в сторону палаты. Мы смотрим, как он, слегка пошатываясь, уходит.
– Итак? – с явным нетерпением повторяет Коралия, словно хочет напомнить о своём вопросе.
– Мы видели, как умерла Карен. Она сгорела на электрическом стуле. Сейчас у Арни точно такие же следы, только они едва заметны. А у Карен…
– Из неё сделали стейк, – прерывает меня Дастин.
– Это не смешно, – отвечаю я, глядя на него.
– Как же это ужасно! – воскликнула брюнетка, присаживаясь на диван и устало протирая глаза.
– Мне нужно срочно уходить отсюда, – произнесла Джо, и я был поражён её словами. Меня охватила лёгкая тревога за неё, и руки снова задрожали. Я попытался отогнать воспоминания о прошлом и несколько раз провёл по волосам, чтобы успокоиться.
– Чего?
– После всего услышанного я ни минуты не собираюсь здесь оставаться, – заявляет она и уходит.
– Как странно, – усмехается Дастин и снова отворачивается к окну. – Кажется, сегодня четверг.
Когда я подошёл ближе, то увидел, что в ворота нашей больницы входит много людей. Сегодня был день посещений.
Наша мама снова в слезах, и это начинает меня раздражать. Я боюсь представить, что происходит в голове у Дастина. За последние три года ничего не изменилось: когда приходят родители, мама плачет, а отец стоит чуть позади и смотрит на нас.
Какой смысл постоянно плакать? За это время можно было бы уже привыкнуть к этому, но, кажется, наша мама не может с этим смириться. Ей тяжело осознавать, что её единственные сыновья находятся в психиатрической больнице, особенно после того, как она потеряла старшую дочь.
Именно из-за смерти сестры мы с братом оказались здесь. Мы видели, как она падает со скалы, слышали глухой звук и всплеск воды. У неё был трудный период в семейной жизни, она была старше нас на пять лет, и я бы никогда не подумал, что взрослый человек может сломаться настолько сильно, чтобы решиться на такой поступок.
Я осматриваю первый этаж, где полно пациентов и их близких. Среди них замечаю Лию с братом и новенькую, рядом с которой, по всей видимости, стоят её родители. Когда мистер Паркмент спустился, он вышел из кабинета и поздоровался почти со всеми. Затем он вернулся обратно уже с Кендаллом и Коралией. Похоже, они серьёзно готовятся к выписке новенькой, и, кажется, он не догадался о том, что мы были у него в кабинете.
– Как вы, дорогие мои? – спрашивает мама, вытирая слёзы платком.
– Мам, ну сколько можно, прошло уже три года, – жалобно произносит Дастин, отводя взгляд.
– Я свяжусь с вашим врачом и всё обсужу. Вы слишком долго лечитесь, и я не верю, что вам настолько плохо, – и она снова расплакалась. Боже, это уже смешно.
Я отворачиваюсь, чтобы не смотреть на неё. Я становлюсь похожим на своего брата, которого