доктор, – я сделал останавливающий жест рукой. – Мы с вами потихоньку от общих тем скатились к политике. У нас резонеров хоть пруд пруди. Любой человек, избирающийся на избираемую должность, по сути есть настоящий резонер. И исключений в этом нет. Другие ежедневно резонируют с экрана, а воз поныне там и становится еще хуже. Мне кажется, что нормальный человек ко всем высказываниям должен относиться критически с точки зрения полезности их для общества.
– К этому я вас и подводил, чтобы вы не верили никому – ни больным, ни здоровым, ни докторам, ни чиновникам, ни политикам. У них, у каждого, в потаенном местечке мозга нарисованы либо плюс, либо минус. И еще одно. Во время разговора будьте внимательны и делайте вид, что верите всему, что вам говорят. Если захочется смеяться, то подождите того момента, когда больной засмеется сам. С кого начнете? С маньяка – постояльца гостиницы, убившего с особой жестокостью двух других постояльцев или со слесаря-сантехника, который водку пил с Брежневым?
– Давайте Брежнева, – сказал я, – из двух зол выбирают меньшее.
В гостях у Брежнева
Нашу поговорку – от сумы и от тюрьмы не зарекайся нужно дополнить еще одним местом – и от дурдома тоже.
Сколько веселых анекдотов про сумасшедших, от которых люди смеются взахлеб, но, интересно, как они будут смеяться, когда встретятся с сумасшедшим наяву? Он непредсказуем, как обезьяна с гранатой без чеки и любое действие может спровоцировать агрессию или, наоборот, агрессия сменится умиротворением. Кто его знает? Хорошо смеется тот, кто смеется крайним.
Мой товарищ рассказывал, как он в лейтенантские годы отвозил в лечебницу свихнувшегося солдатика. Дело было зимой. Сдал он солдата в приемное отделении и идет в своей парадной шинели, а около лечебницы мужики в телогрейках снег лопатами очищают. Увидели его, остановились, а один здоровый верзила закричал:
– Ребята, к нам Юрий Гагарин приехал, давайте качать его, – и все толпой пошли к нему.
Приятель мой чуть ли не по пояс в снегу добежал до дверей, а они закрыты, он в них колотит, а те все приближаются.
Вдруг дверь открылась, выглянула пожилая медсестра и говорит:
– Чо, касатик, испужался? Ты не боись, это шефы с соседнего завода снег у нас убирают.
Первым в отведенную для меня комнату пришел сантехник Никифоров. Ничего в его внешнем виде и в поведении не было странного. Человек как человек. Пришел, сел и молчит. И что здесь ненормального? Вы бы стали приставать с вопросами к тому, кто вас вызвал? Недолго бы приставали.
– Здравствуй, Никифоров, – говорю я ему, – я из органов. Решили досконально разобраться с твоим рассказом. Расскажи мне еще раз и со всеми подробностями, я все запишу, а потом будем решать, что и как. Понял?
– Понял, – говорит слесарь, – я им говорил, что найдутся умные люди, которые меня выслушают. Знаете, как трудно среди дураков жить? Но я приспособился. Чуть