знаменитый психоаналитик по национальности был евреем. И уж если и он тогда выступил в поддержку войны, «почувствовав себя австрийцем», то нет никакого сомнения в том, что таковыми же почувствовали себя и бывший сельский учитель Генрих Дейч, и всё его семейство. Начало мировой бойни они явно встретили столь же восторженно, как и жители Санкт-Петербурга, Берлина, Лондона или Парижа.
Неудивительно – у каждой из основных воюющих сторон были свои заветные цели, которых хотелось достичь скорейшим и победоносным образом…
Вновь обратимся к советскому «Политическому словарю», в котором предельно просто, причём не с государственно-патриотических (то есть мы – «белые и пушистые», стоящие на правильном пути, а все прочие – мерзавцы), но с классовых (то есть мерзавцы – все, потому как они буржуи и, значит, исторически не правы) позиций, лапидарно объясняются первопричины произошедшего:
Германия стремилась отнять у Англии и Франции колонии, у России – Украину, Польшу, Прибалтику. Германия угрожала господству Англии на Ближнем Востоке, построив Багдадскую железную дорогу. Англия боялась роста морских вооружений Германии. Царская Россия стремилась к разделу Турции, мечтала о завоевании проливов из Чёрного моря к Средиземному морю (Дарданеллы), о захвате Константинополя. В планы царского правительства входил также захват Галиции – части Австро-Венгрии…[35]
Ну и далее – всё в том же духе. У Франции – свои интересы, у Австро-Венгрии – свои… Так что определённо, что «белых и пушистых» обнаружить в этом обществе зачинателей мировой войны не удалось. И кто бы тогда, в дни всеобщего энтузиазма, мог предполагать, что впереди – долгие четыре года кровопролитной войны и крушение сразу четырёх империй: Российской, Германской, Австро-Венгерской и Османской…
А чем занимался в это время Арнольд Дейч? Учился, разумеется, что ему ещё было делать? Когда началась война, Арнольду было десять лет, когда закончилась – всего четырнадцать. Но, разумеется, считать, что война обошла юного Арнольда Дейча стороной, было бы просто неразумно. Боевые действия, в которых он не участвовал, – это ведь только некоторая часть войны, хотя и самая яркая, заметная, тогда как любая война тем или иным образом касается всего населения государства – каждой из воюющих стран.
«Особенно тяжёлой складывалась ситуация в Австро-Венгрии. Обычные трудности войны отягощались здесь острейшими национальными противоречиями. Чехи, словаки, поляки, румыны, сербы, хорваты, словенцы, украинцы стремились покинуть давший течь корабль “лоскутной монархии”… Летом 1916 г. умный и проницательный дипломат Чернин[36], побывав в отпуске на родине, пришёл к выводу, что продолжение войны приведёт Австро-Венгрию “с математической точностью” к катастрофе»[37].
Оно и неудивительно. Война изначально сложилась для Австро-Венгрии неудачно – пришлось вести боевые действия одновременно на двух фронтах, Сербском и Русском, к которым в мае 1915 года добавился ещё и третий фронт, Итальянский. Хотя к концу