тяжёлый запах испражнений, подгорелого жира и помойки. Поселение представляет из себя беспорядочное скопище лачуг из фанеры, пластика и картона. Только в центре, на возвышении, стоят дома из обожжённой глины, оштукатуренные мелом. В одном из них держали Антона.
– Нам туда? – кивнул он.
– Да, но не сейчас. С пустыми руками в гости не ходят, – прошептал Андрей.
Миновали окраину. Идут осторожно, чтобы не вступить в свежую лепёшку человеческого дерьма или просто лужу подсыхающей мочи. По холодной земле ползают тёмные тучи сонных мух, в дерьме копошатся белые черви. Там, где земли касаются лучи солнца, собираются тараканы. Коричневые спины блестят полированным хитином, усы важно шевелятся. Из-за множества насекомых раздаётся непрерывный шорох. От вони, грязи и гадкой живности Антон почувствовал тошноту. Спазмы сдавили горло, он с трудом выговорил:
– Андрей, я щас харч метну.
– С ума съехал! На блевотину сбегутся все тараканы, деревню разбудят топотом. Затыкай пасть чем хочешь, только не рыгай! – зашипел он, свирепо вращая глазами.
Возле глинобитных домов почище. Тяжёлые запахи остались ниже. От сухой земли поднимается слабое тепло, белые стены похожи на ограду больницы для умалишённых. Андрей подпрыгивает, подтягивается и оказывается наверху. Антон проделывает то же самое. Оба спрыгивают во двор, на мгновение замирают. Сонная тишина неподвижна, ни один посторонний звук не нарушит. Под стеной дома на двух столбиках подвешен самодельный гамак. На сплетённых верёвках развалился тот, кто должен охранять покой и сон хозяев – часовой. Худой негр в оранжевой юбке спит в гамаке, безобразно разинув щербатый рот. Грязные пятки чуть-чуть не достают до земли, рука свесилась, вторая лежит на груди. Автомат тут же, в гамаке. Рядом «лифчик» с магазинами. Андрей покачал головой, в глазах вспыхнул злобный огонёк – таких стражей надо убивать на месте. И не только чужих! Спящий так и ушёл в мир иной, не просыпаясь. В тишине отчётливо прозвучал тихий треск шейных позвонков, бездыханное тело опустилось на землю. Андрей накинул на грудь «лифчик» с гранатами и запасными магазинами, автомат повесил на плечо. «Калашников» оказался китайским, с примкнутым штык-ножом под стволом. Привёл в боевое положение. От лёгкого тычка дверь бесшумно отворяется. Из тёмного проёма дохнуло запахом немытого человеческого тела и сладковатым дымом. Андрей и Антон входят внутрь, быстро отступают в тень с прохода. Глаза быстро привыкают к полумраку. Хорошо видны соломенные циновки, на которых лежат люди. Автоматы в беспорядке валяются в углу, словно охапка хвороста. Спящие лежат в странных позах – одни на спине, широко раскинув руки и ноги, другие свернулись калачиком и закрыли головы руками, словно ожидают падения камней. Третьи вовсе спят, на корточках, уткнувшись лицом в солому, как будто сон незаметно подкрался во время молитвы. Всего Антон насчитал десять человек.
– Много же их! Я всего троих видел, – шепчет он.
– Это не все. Могут быть ещё, – чуть слышно отвечает Андрей.
Поднимает