маслом, здесь оно всегда в продаже. За ними на грани обвала сложены плоские армейские котелки и фляги в матерчатых чехлах. Утварь, есть такое слово. В основном всё сделано из дюралюминия, но встречается и чугун. Немного пищевой марки универсальной стали AISI304, но есть и AISI 430, большие разделочные и поварские ножи в основном из углеродистой «чернухи» типа 65Г.
Фарфоровая посуда не ахти какого дизайна для тех самых офицеров, её мало. Элитарный товар. Особое внимание я обратил на два ёмких черпака на длинных деревянных рукоятях. К столь внушительному инструменту в голове автоматически пририсовывался образ дородной поварихи летнего детского лагеря. Одной рукой она легко размешивает в огромном чане густое обеденное варево. Прямо в ходе обмена шутками-прибаутками с товаркой в таком же белом колпаке.
Дерево рукоятей благородного красноватого цвета дышало наваристым борщом и благородством.
– Грек, тебе что, палисандр или бубинго из Бразилии утренним пароходом привезли, или ты здесь нашёл рощицу?
– Шутишь? Бразилия не подъехала, всё отечественное, – хитро прищурился Афендиков. – Люблю помастерить, знаешь ли. Вскрыл текстуру морилкой, на горячую хорошенько пропитал воском, обычным, раз карнаубского нет, отполировал. И нате распишитесь, двойной ценник!
– Вот ты жучара!
– А что, всё по правилам. Каждое вложение в товар зарплаты очередного работника требует повышения цены. Особенно при ручном труде. Ты берешь мясо и крутишь фарш или же покупаешь жареные котлеты в кулинарии. Затем считаешь расходы.
– Ну да, ну да… – пробормотал я, заметив собственноручно оставленный у входа баул.
Ёлки! Заболтался.
– Мы же к вам с подгоном от станционных, собрали по вашей заявке! – наконец-то я вспомнил, что пора переходить к главному.
– Вилки-ложки? – потёр ладони директор.
– Вроде бы звякало, – пробурчал я, присаживаясь на корточки у мешка, – Вот она. Держи накладную.
– Олег, принимай.
Помощник начал выкладывать товар на прилавок, неторопливо раскладывая его по позициям.
– Виктор Николаевич, тут в прошлой накладной одной подписи не хватает, девчата из бухгалтерии с тобой вроде бы связывались? – напомнил я.
Афендиков обернулся ко мне от старенького шкафа, в котором что-то перекладывал, и рассеяно пробормотал:
– Распишемся, распишемся, не волнуйся… Дьявол, да куда я их сунул?
Пока он что-то искал, я попутно рассмотрел его крутой наряд. Тёмно-серый коверкотовый френч, как у старшего политрука пехоты РККА, но без золотых пуговиц и нашивок, до хруста накрахмаленный подворотничок, отутюженные в режущую кромку синие брюки и иссиня-чёрные фарадеевские оксфорды. Да уж, престижный у Грека прикид! Таким фертом по пыльным закоулкам не ходят, только по Центральной.
Кобуры не видно, но я-то знаю, что у Грека всегда при себе дерринджер. И это не Филадельфийский Дерринджер, знаковый символ времен