и не хотела кормить капиталистов. Я думала, мы поедим сами! – заныла я, но Б. не слушал. Он уже свернул в наш темный переулок, где никто не смеялся и не ел мороженое.
Один раз на пляже появился мальчик моего возраста. Он стоял, выпятив живот, и пинал ногой маленькие волны. В руках у него был запотевший стакан с облаком крема сверху.
– Что это у тебя? – спросила я, с завистью ткнув в его стакан.
– Клубничный коктейль, – сказал мальчик и стал, торопясь, высасывать коктейль через трубочку.
Я упросила маму купить мне хотя бы фруктов, раз все остальное такое вредное. Мама согласилась и купила абрикосы, которые отдавали задешево. Оказалось, они были гнилые, и от этого несколько дней у меня крутило живот.
– Ну вот какое тебе мороженое? – повторял Б., – посмотри, какая ты хилая. Теперь жди, пока из тебя вся гадость выйдет. Сама виновата!
Накануне отъезда мы вернулись к настилу – Б. хотел поплавать с маской и посмотреть на рыб.
– Раз нету сауны, хоть погляжу на фауну! – пел он, стягивая штаны. Он постоянно сочинял дурацкие песни и поговорки, а мама почему-то этому восторгалась.
Пока Б. торчал в воде, солнце почти зашло. Море было спокойным, отсвечивало розовым и даже снова понравилось мне. Мы с мамой сидели, прижавшись друг к другу и свесив ноги вниз – ее окунулись в воду, а мои болтались в воздухе. Затылок Б. с ярко-зеленой резинкой маски колыхался поблизости.
Я подумала, как было бы здорово, если б он там и остался, а мы с мамой стали бы жить вдвоем. А еще лучше, вернулись бы к папе. «Я больше не могу есть рыбьи глаза!» – вскричала бы мама. Папа бы выбежал в прихожую и обнял нас. Мы бы пошли на нашу кухню, где вкусно пахнет, и на стенах висят папины картины, и я съела бы кусок торта размером с собственную голову…
От мыслей меня отвлекло какое-то пятно рядом с Б. Это была красивая рыбка, утыканная полосатыми перьями, она колыхалась у самой поверхности. Я с восторгом разглядывала ее, как вдруг кое-что поняла. Пальцы ног поджались, спина стала липкой.
Б. заметил рыбу, оживился и стал плавать вокруг. Я вспомнила разворот из энциклопедии и полосатую рыбку со смешным названием: рыба-зебра. Она мне сразу понравилась – маленькая, но в обиду себя не даст. «Рыба-зебра, зебра-рыба» – с удовольствием повторяла я, чувствуя себя ужасно умной.
«Многие туристы, купаясь после заката, становятся ее жертвами», – было написано красным шрифтом вверху страницы. Дальше говорилось, что рыба ужасно ядовита, и приближаться к ней строго запрещено. Некоторые слова были непонятные, например «паралич». Но «паралич» стоял рядом со «смертью», так что ничего хорошего значить не мог.
– Мама, – я хотела крикнуть, но вышел какой-то хрип, – эта рыба ядовитая.
– Что? Откуда ты… – мама отвлеклась от заката и выпучилась на рыбу-зебру. Она не интересовалась животными и смогла бы опознать разве что акулу. – Вылезай! Вылезай немедленно!!! – заорала она через миг, вскочив на ноги. Ее глаза потемнели от страха.