в меня сплошным потоком, и, лишь когда я сделал вид, что у меня начисто забиты глаза, в ход пошел острый кинжал.
Если бы она меня поцарапать хотела или куда придется ткнуть, я бы ей простил нашу боевую разминку. Но эта коза метила мне в горло! А будь у меня глаза и в самом деле запорошены? Вот и я ее не стал жалеть. Да и злоба не давала толком поразмыслить над своими поступками. Отобрал кинжал, дал пощечину, от которой ее голова мотнулась, как тряпичная. И еле увернулся от скользнувших возле носа ноготков. Затем выкрутил пойманную руку, распластал старшенькую на земле и с особым злорадством подхватил некий пук срубленной травы. Травка так походила на знакомую мне крапиву, что я не удержался и с пяток раз стеганул девушку ниже поясницы.
Только после этого понял, что под нижней сорочкой у нее ничего не было. Потеряла труселя? Или вообще не носит? Но, пока я этим озадачивался, белая попка превратилась в ярко-розовую, очень напоминая собой те самые розовые шортики, что и на младшей сестре. Крапива действовала почти моментально! А вой из глотки пострадавшей девицы разнесся над окрестными холмами и лагуной так кошмарно, что несущиеся к нам тираннозавры, коль таковые тут имелись, моментально обделались и повернули обратно к своим берлогам.
Пытаясь подавить непроизвольную дрожь по всему телу, дисциплинированно стоящий возле меня Леонид позволил себе только косвенно покритиковать командира:
– Борь, а если эта крапива смертельно ядовитая?
Поднеся пучок ближе к глазам, я рассмотрел его на наличие опасных для человека ядов и с раздражением фыркнул:
– Рано радуешься! Обычная крапива, семейства душещипательных, с воспитательным жароусиливающим свойством! – и опять замахнулся для завершающего удара. Но был остановлен восклицаниями самого смиренного толка:
– Мы все поняли! Не бей нас! – Это Цилхи пришла в себя и вскочила на ноги.
– Мы будем идеально дисциплинированными! – заверял меня стоящий на коленках, пытающийся отдышаться Багдран. И я их прекрасно понимал.
– Просто мы немножко растерялись…
– И не сообразили, что ты кричишь на нас серьезно…
При этом взгляды двойняшек никак не соответствовали их тону. А уж ауры у них полыхали таким пурпуром, что бушующие в них гнев и бешенство могли бы меня испепелить, умей они проецировать свои чувства в лазерный луч. Кажется, в этот момент они стали моими ярыми врагами.
Примерно такие же эмоции преобладали в ауре скулящей у моих ног Эулесты и двигающегося к нам на четвереньках Руда.
Я и сам понимал, что переборщил с воспитанием. Но отступить именно в этот момент значило испортить напрочь весь процесс. Пойду на попятную, стану извиняться, меня вообще ни в грош ставить не будут.
Поэтому я продолжал рычать, аки зверь разъяренный:
– Принимаю ваши обещания во всем подчиняться! – Слова мои мало напоминали тамошний «иранский», но мне было плевать. Да и понимали меня прекрасно. – И предупреждаю: в следующий