глуповато спросил Гена.
– Пока сюда. Сейчас Тима Нинку закончит ублажать, придет, и поговорим.
– Так ты же сказал, что еще девушки будут, – заявил Волков просто для того, чтобы поддержать разговор.
– А тебе что, Нинки не хватило? – удивился Пашка. – Она нимфоманка. Сколько мужиков ни дай – все мало. Главное, что баба трахается исключительно из спортивного интереса. И как! А она, между прочим, не шаболда какая-то. Ревизором работает в солидной конторе, так что прикинута по полной программе. У нее и бабки, и дефицит разный. От нас ей только одно надо. Это обстоятельство привносит в наши отношения искренность и чистоту. – Репнин засмеялся.
– На конец можно подцепить.
– Не боись. Регулярно возим ее к знакомому доктору на проверку. У него там полный стационар на дому: микроскоп, штуки специальные, чтобы мазки бактериологические красить. Все, что положено. Вдобавок мы ее предупредили: в случае чего башку открутим. Нинка знает – мы люди серьезные. Впрочем, не Нинкой единой… Если надоест, всегда можно еще телок вызвать.
Из бани появилась Нинка. Простыня обернута вокруг бедер наподобие длинной юбки, но небольшие груди упруго торчат на виду у всей почтеннейшей публики. В такой вот белой хламиде она походила на иллюстрацию к книге «Таис Афинская», какую матушка Гены очень любила перечитывать. Современная гетера грациозно плюхнулась в третье кресло и сладко потянулась.
– Где там Тимофей? Заездила небось до смерти? – Пашка хохотнул.
– Такого лося заездишь! – Дамочка задрала простыню до колен и расслабленно развела ноги. – Жарко. Генчик, налей, плиз, пивка.
Гек открыл бутылку, перегнулся и подал, стараясь не косить глазом в интригующий полумрак под задранной простынкой.
Минут через пять из бани вышел Тимофей. Внешне полная противоположность Пашки: неторопливый, мрачноватый, неулыбчивый. Тело словно перевито тугими жгутами мышц. Треугольное лицо с высокими скулами венчали кустистые брови, из-под которых остро смотрели небольшие черные глаза. Даже такое расслабляющее времяпрепровождение лишь чуть-чуть смягчило выражение его лица. Было в нем что-то от удава.
Он приземлился на маленький диванчик, подцепив по дороге бутылку пива. На правой руке выше запястья растопырила когти вытатуированная кошачья лапа. Рядом два иероглифа, то ли китайских, то ли японских. А может, и корейских.
Гек уже видел похожие татуировки, без иероглифов, правда. В блатном мире такая наколка была знаком воровской удачи.
– Ты что, чалился? – спросил Гена, решив, что они уже достаточно близко знакомы для подобного вопроса.
Кроме того, в его прежнем окружении ходка на зону не считалась фактом, который стыдно озвучить. Наоборот, этим гордились.
Тимофей чуть поморщился, покачал головой и ответил:
– Нет. Я в Монголии служил, на границе с Китаем. У нас там точка ПВО была. Вокруг на пятьсот километров ни души, если пастухов не считать. Кто-то из монголов рассказал, что неподалеку в горах дацан