отряхнула, – фыркнула Марина, владелица кафе, поправляя свои огненно-рыжие локоны, которые словно отражают её бойкий характер. Её зелёные глаза были, как всегда, прищурены – то ли от привычки оценивать всё вокруг, то ли от постоянного напряжения за порядок в кафе. – Клиенты не любят, когда в их капучино падают снежинки.
– Простите, – пробормотала я, снимая промокшие перчатки. – Сегодня же нет выпечки?
– Ты ж знаешь, по понедельникам только бутерброды. Но если хочешь поэкспериментировать… – Она кивнула на кухню, и я, не дожидаясь продолжения, кинулась туда, будто это был побег.
Кухня «Полярной звезды» – мое убежище. Здесь пахло кофе и ванилью, а на полках стояли баночки с пряностями, которые я собирала с детства. Бабушка говорила, что в каждой щепотке – история. Ее рецепты я переписала в тетрадь с облезлой обложкой, но сегодня мне хотелось попробовать что-то новое. Яблочный пирог с кардамоном, – подумала я, доставая тесто из холодильника.
Пока духовка разогревалась, я принялась резать яблоки. Нож скользил по кожице, и я вдруг вспомнила, как бабушка учила меня вырезать звездочки из теста. «Не бойся испортить, Алисонька. Пироги прощают ошибки». А вот люди – нет.
– Алиса! – Голос Марины выдернул меня из воспоминаний. – Насчет экспериментов… Можешь испечь что-нибудь к закрытию? Если будет съедобно – выставим в меню.
– Спасибо, – выдавила я, чувствуя, как сердце ёкнуло. Это был шанс. Маленький, но шанс.
Тесто получилось слишком липким – я переборщила с маслом. «Как тогда», – мелькнуло в голове.
Год назад я стояла на сцене городского кулинарного конкурса в дрожащих руках держала тарелку с пирогом «Сибирская ягода» – слоеный десерт с черникой и мятным кремом. Жюри, пожилая дама в строгом костюме, отломила кусочек, долго жевала, потом холодно сказала: «Переслащено. И крем напоминает зубную пасту».
Зал засмеялся. Я убежала за кулисы, споткнувшись о ковер, и разбила тарелку. Один из осколков до сих пор лежал где-то в сумке, завернутый в салфетку. Как напоминание.
Духовка пискнула. Я натянула прихватку-варежку, сшитую из бабушкиного платка, и достала противень. Пирог подрумянился, но треснул посередине.
– Неидеально, – вздохнула я, посыпая десерт сахарной пудрой.
– Зато пахнет райски, – Марина заглянула в кухню, держа в руках кофе с облаком молочной пены. – Клиент у витрины пятый раз проходит – наверное, ждет, когда подадут.
Я выглянула в зал. У окна сидел мужчина в очках, листая книгу. На столе перед ним стоял пустой стакан, а на салфетке он что-то рисовал.
– Отнеси ему кусочек, – сказала Марина, трогая на шее свою серебряную цепочку с подвеской в виде кофейного зерна, подарок от бывшего мужа, о котором она никогда не рассказывает. – Бесплатно. Проверь, «съедобно» ли.
– Я… Я не умею…
– А пироги печь умеешь? – Она всучила мне тарелку. – Вперед.
Я вышла, чувствуя, как розовые пятна горят под слоем пудры, и поставила тарелку с кусочком пирога клиенту на стол. Мужчина поднял взгляд.
– Это… новый десерт, – пролепетала я. – Если не хотите, не надо…
Он улыбнулся, и я заметила, что рисует он кота – пушистого, с кривой мордой.
– Спасибо. Обожаю яблоки. – Он отломил кусочек вилкой, и я замерла.
– Ну… как? – спросила я, когда он проглотил первый кусок.
– Вкусно. – Он посмотрел мне в глаза. – Как будто… моя бабушка испекла.
Я кивнула, не зная, что ответить, и убежала на кухню, где прижалась лбом к холодной кафельной стене. «Он сказал „бабушка“. Будто понял, откуда я взяла этот рецепт».
Вечером, разбирая вещи, я нашла ту самую салфетку с осколком и наконец решилась выбросить его в мусорное ведро, после чего открыла тетрадь с рецептами на странице «Яблочный пирог с корицей». Бабушка писала: «Главное – дать тесту подойти. Терпение, Алисонька. Всему свое время».
За окном завывал ветер, а я, закутавшись в плед, печатала письмо подруге: «Лер, вот тот самый рецепт. Только не клади много корицы, а то…» Но вместо «lera.pop@» пальцы сами вывели leha.pop@.
Я не заметила. Как не заметила, что в углу экрана моргнула иконка отправки, а за окном, поймав порыв ветра, пролетало облако, напоминающее яблочный пирог.
Случайный адресат
Архангельск накрыло снежной пеленой, и сквозь заиндевевшие окна «Полярной звезды» свет едва пробивался. Я расставляла чашки на подносе, пытаясь не смотреть на телефон, который упрямо молчал. В голове крутилось: «Лера должна была ответить. Почему молчит? Как ей рецепт? Неужели не понравился?» Но мысли прервал звонок двери – в кафе зашла группа туристов в ярких пуховиках, требуя глинтвейна и блинов.
Только к трём часам, когда поток клиентов схлынул, я рискнула достать телефон. На экране горело уведомление: «Лера: Эй, где рецепт? Ты же обещала!»
– Что-то не так? – Марина, пересчитывая выручку за стойкой, бросила на меня оценивающий взгляд. Её голос –