этой замочной скважине только для того, чтобы обнаружить, что окунул ее в котел расплавленного свинца. Куда меньше риска в попытках распустить узел магии, нежели в попытках разорвать его.
Подобные трудности лишь добавляли Зедду упорства в поисках способа проникнуть внутрь. В этом заключалась его характерная особенность, еще с далекого прошлого, когда его угрюмый и суровый отец специально создавал защитные поля, чтобы сдерживать своего любознательного сына.
Зедд даже чуть высунул язык в уголке рта, пока работал, проникая через внутреннюю ткань поля. В этом продвижении он был уже гораздо дальше, чем рассчитывал. Он расширил свой невидимый силовой зонд, создавая внутреннее рабочее пространство, позволяющее контролировать действия изнутри.
А затем, хотя он был неимоверно осторожен и аккуратен, сплетение защитного поля стало сжиматься, почти перекрывая доступ к внутреннему пространству. Это выглядело так, будто оно заманивало его в засаду.
Зедд стоял сгорбившись перед обитыми бронзой дверями, явно удивленный тем, как прореагировало поле. Ведь он, в конце концов, даже не пытался «взломать» его, а лишь ввел зонд в его внутреннюю область – так сказать, пытался заглянуть в замочную скважину.
Он и прежде много раз проделывал подобное. И это всегда срабатывало. Это должно было сработать. Здесь оказалась самая обескураживающая защита, с какой ему когда-либо доводилось сталкиваться.
Он все еще стоял, склонившись над запором, обдумывая, что еще сделать, когда дверь распахнулась, уходя внутрь.
Зедд чуть повернул голову, чтобы глянуть вверх. Никки, держа одну руку на внутреннем запоре, а вторую свесив свободно, смотрела на него с укоризной.
– А постучаться ты не догадался? – спросила она.
Зедд выпрямился, надеясь, что его лицо не покраснело, но подозревая, что это все же случилось.
– Ну, такая мысль у меня была, но затем я отбросил эту идею. Я подумал, может, ты допоздна работала над книгой и сейчас, возможно, уснула. Я не хотел беспокоить тебя.
Светлые волосы Никки рассыпались по плечам и струились по черному платью, плотно облегающему каждый изгиб ее совершенной фигуры. Хотя она и выглядела так, словно за всю прошедшую ночь ни на миг не сомкнула своих голубых глаз, взгляд ее был таким проницательным, какого Зедду не доводилось видеть ни у какой другой волшебницы. Синтез притягательной красоты, холодной надменности и острого ума – не говоря уже о том, что она обладала достаточным могуществом, чтобы обратить любого в пепел, – и обезоруживал, и пугал одновременно.
– Даже если бы я спала, – сказала Никки все тем же спокойным и мягким голосом, – тебе не удалось бы пробиться сквозь сдерживающее поле, служащее буфером для защиты, основанной на заклинаниях, описанных в книге трехтысячелетней давности, пронизанное магией Ущерба, не разбудив меня.
Уровень беспокойства, ощущаемого Зеддом, поднялся еще на ступень. Подобные поля создать не так-то просто, и если уж их делают,