сердца, а в любви мужчины и женщины – и тела. Она рождает новую жизнь, дети получают благословение богов.
– У нас не так.
– Знаю. Я рассказываю, как у нас. Мы верим, что только любовь может освятить зарождение новой жизни, иначе не будет благословения и удачи ни ребёнку, ни роду.
– Ты красиво говоришь, – усмехнулась Зерин, – но я слышала, ваших женщин, как рабынь, отдают мужчинам в жёны и хоронят вместе с умершим мужем.
– Я бы соврал, сказав, что этого не бывает. Но мои родители любили друг друга. Я был достаточно большим, чтобы видеть и понимать это. Мы верим, что уходим в другой мир. Я помню, как мать плакала, говоря отцу, что уйдёт за ним. Когда он понял, что умирает, в присутствии родни взял с неё слово – жить ради сына. Нам было очень трудно, пока я не вырос, родные помогали, но лишние рты им тоже были в тягость. Особенно тяжело стало, когда мама не захотела выйти замуж во второй раз. Дядя не стал её принуждать, но предупредил, что им самим трудно, а она могла бы помочь роду, тем более, что сын скоро станет мужчиной и ему не нужна материнская забота. Мама слишком любила отца – и слышать ничего не хотела. Тогда для нас настало самое трудное время. Часто вдове легче уйти из жизни за мужем, чем бедствовать одной. Жизнь прекрасна, но трудна и опасна. Чтобы выжить, семье нужна уютная кибитка, тепло очага, где ждёт любимая жена и мать, а муж смог бы накормить и защитить. Вы живёте без мужчин, вам, должно быть, очень трудно.
– Мы не жалуемся. Мы сильные, в отличие от ваших женщин.
– Не спорю, но вам приходится выполнять обязанности и мужчины, и женщины.
– Для нас это привычно, и мы свободны. В этом мире правит сила. На правах сильного вы владеете своими женщинами. Нам тоже пришлось стать сильными, отстаивая свою свободу.
– С тобой не поспоришь. Но мы не убиваем своих женщин, использовав, мы любим и взаимно дарим друг другу ласку и нежность.
На пороге бесшумно появилась Фат, и на мгновение повисла неловкая тишина. Старшая из Матерей сказала:
– Твои подруги ждут тебя, Зерин, и пленного пора вывести.
Зерин всем телом почувствовала, как напрягся сколот, и незаметно взяла его за руку.
– Фат, ты мне вместо матери, всегда оберегаешь и волнуешься за меня, – схитрила девушка, говоря для обоих. Старшая амазонка улыбнулась:
– Тебя ждут, моя хитрая лисичка.
Зерин смутилась, догадавшись, что Старшая Мать всё поняла и, улыбнувшись в ответ, вышла. Фат подошла к пленнику и, осмотрев связанные руки, усмехнулась:
– Значит, я не ошиблась, пожалела она тебя. Вот только знать бы: пожалеешь ли ты её?
– Неужели суровая эорпата, – презрительно скривился сколот, – снизошла до разговора с пленным?
– Зерин, после гибели её матери, мне действительно как дочь. Ты, надо отдать тебе должное, сумел усыпить её разум, но учти: если что – сама позабочусь о твоём питье. Я не дам её в обиду.
– Клянусь своими предками, – мрачно глядя исподлобья, сказал сколот, – я не хочу ей зла. Я полюбил Зерин, если ты понимаешь, что это значит, и сам готов защитить её от кого угодно.
– А от себя самой ты её защитишь? Знаешь, что с