одиночеству, свой главный, безмолвный вопрос: Кто же ты? Кто ты на самом деле?
И в этот самый момент она услышала его – тихий, но совершенно отчетливый, ни с чем не сравнимый скрежещущий звук. Будто кто-то с неимоверным усилием сдвинул с места тяжелый, неподъемный могильный камень.
Изабель мгновенно замерла, перестав дышать, боясь даже пошевелиться. Ветер? Слуховая галлюцинация? Обман зрения? Или ей просто показалось от холода и нервного напряжения?
Нет. Звук повторился. Громче. Ближе. Несомненно ближе.
Она медленно, очень медленно, боясь спугнуть невероятное видение или, наоборот, подтвердить свой самый страшный, потаенный кошмар, подняла голову. Горгулья… он… определенно шевелился. Это была не игра причудливого лунного света и живых теней. Его тяжелая каменная голова плавно, с едва слышным протестующим скрипом повернулась в ее сторону. Глазницы, днем казавшиеся просто пустыми, безжизненными провалами, теперь смотрели. Прямо на нее. И в их невозможной, пугающей глубине мерцал тусклый, неяркий, нечеловеческий, но определенно разумный свет – словно два багровых, тлеющих уголька в бездонной темноте вечности. Потом он едва заметно пошевелил своими могучими плечами, и огромные, грубо высеченные из камня крылья за его спиной пришли в движение. Они медленно, величественно развернулись с тихим, сухим шорохом, похожим на шелест гигантских пергаментных страниц древней книги, властно закрывая собой изрядный кусок звездного неба.
Воздух застрял в легких Изабель ледяной, колючей пробкой. Карандаш выпал из ее мгновенно ослабевших пальцев, со звоном ударился о каменные плиты и покатился куда-то в темноту. Страх, первобытный, животный, парализующий, сковал все ее тело невидимыми ледяными тисками. Этого не могло быть! Этого просто не могло быть! Сказки старых нянек, городские легенды для туристов, пьяный бред сумасшедших…
Он спрыгнул со своего высокого каменного насеста. На удивление легко, почти невесомо, абсолютно бесшумно для такой каменной громады, мягко приземлившись на плиты крыши всего в нескольких шагах от совершенно оцепеневшей Изабель. Теперь, вблизи, он казался еще выше и массивнее, чем она себе представляла. Сложенный из резких, грубых, угловатых плоскостей серого камня, он производил впечатление существа, не высеченного чьей-то рукой, а скорее выросшего из самой сердцевины этой древней горы, из самой души этой темной ночи. Холодный лунный свет скользил по его неровной поверхности, придавая ей странный перламутровый оттенок, выхватывая из темноты бугры напряженных мышц, острые, как бритва, грани длинных когтей на огромных, мощных лапах.
Девушка до боли вдавилась спиной в холодный, влажный камень низкого парапета, не в силах ни издать ни звука, ни пошевелиться, ни даже просто отвести зачарованный взгляд от этого невозможного видения. Он просто стоял и смотрел на нее. Не двигался, не нападал, не издавал ни звука. Только его странные, тускло светящиеся глаза внимательно, словно